Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - А вы больше так не экспериментируйте, Родион Прокопьевич, - тихо проговорила Люба.
– Надо верить людям. Правильно, Миш?
Тот неожиданно засмеялся:
– - Знаете, я ведь не о деньгах думал первый момент, когда услышал, что Люба дочь Эдуарда...
На него устремились вопросительные взгляды.
– - Я подумал, что все-таки помог, родил наследника Облонских. И испугался. Честно! Я больше всего этого испугался. Я не хочу с ними иметь ничего общего. Я рад, что в моей Любке нет их гнилой крови. И в Нюсе тоже! Я верю Любе, что она - не дочь старого Облонского. Помнишь, Лиза, что бабушка Нюша говорила - я умею чувствовать правду. Правду говорит мой Янтарек. Нюся, ты совсем не княжна. Ты самая лучшая девочка на свете.
Он взял
– - Нюся папку больше любит, чем деда, - язвительно заметил мужчина.
– Вот как она летает. А сейчас Нюся сейчас папу пожалеет.
Он, как и Годеонов вытянул трубочкой губы, притворно захлюпал. Девочка засмеялась и тут же прижала губки к его щеке.
– - Вот так вам, - злорадно заметил Михаил, а на лице расплывалось глуповатое выражение, как у Годеонова.
– Нюся - папина дочка.
– - Ну и слава Богу, - думали все, глядя на девочку, которая уже лезла к деду, довольная вниманием взрослых. - Нюсеньку мы ни на что не променяем.
Успокоенные женщины пошли готовить обед и забрали девочку с собой.
– - Еще подеретесь, - заметила вскользь Люба, - пока будете спорить, кого Нюся больше любит.
– - А наша Нюся бабушку больше всех любит, - сказала Лиза, поцеловала малышку и понесла с собой на кухню.
Михаил и Родион Прокопьевич вели серьезный разговор. Годеонов рассказал бывшему зятю о своих планах. Михаил о своем деле на севере. Честно сказать, назад, в суровый климат, ему не хотелось. Здесь, в родных местах, рядом с Любой, Нюсей и Лизой ему было лучше. Ну и не надо сбрасывать со счетов Годеонова, Михаилу далеко до него в бизнесе. Мужчина был близок к решению остаться в П-ве. Вскоре женщины позвали их обедать. По дому плыли вкусные запахи здоровой крестьянской пищи. Михаил вспомнил сразу себя маленького и бабушку Нюшу. Жили они бедновато. Но как старалась бабушка, как всегда подкладывала мальчику кусок побольше и повкуснее. "Ты растешь, Мишенька, - говорила она, когда подросший внук стал требовать, чтобы и себе она оставляла вкусненькое.
– А я уже только вниз буду расти скоро. Да и не люблю я сладкое". Вот кто-то в деревне зарезал поросенка и принес бабушке в знак благодарности большой кусок парной свинины. Маленький Мишка радуется. Мясо бывало редко в их доме, все больше картошка и капуста с огурцами. Мало зарабатывала бабушка. Но мальчик знал, что она сегодня нажарит целую сковородку вкусного мяса. А Миша будет есть, сколько хочет. И Лиза тоже. Как же было вкусно! И взрослый Михаил вдруг подумал:
– - А бабушка ела это мясо? А что она ела? Я даже не помню, как и когда она ела! Наверно, поэтому и была всегда худенькой, маленькой старушкой.
Не помнил он. Все вкусное подкладывалось ему, мальчишке. Даже Лиза отдавала свои конфеты. Сразу возникло другое воспоминание. Михаил уже ученик. Привык к школе. Он в первом классе, Лиза в десятом. В школьную столовую привезли пирожные. А денег нет у мальчишки, бабушке задерживали зарплату. Он бежит к Лизе. На глаза наворачиваются слезы: так хочется пирожного. Лиза обнимает его: "Ты плачешь, Мишенька? Не надо". Она ведет мальчика за руку в столовую и покупает пирожное. Оно такое вкусное. "Ты будешь?" - спрашивает у своей тетушки-ученицы первоклассник. "Я не люблю такие пирожные, ешь сам", - ласково улыбается Лиза. И Мишка откусывает первый кусочек от этого чуда. Он сейчас самый счастливый человек на свете. Впоследствии Михаил узнал, что Лиза не стала обедать, хотя у неё семь уроков, на эти деньги купила Мишке лакомство. И пирожные она любила.
– - А я моей маленькой мамочке даже подарка не привез с севера, - покаянно подумал мужчина.
– И памятник старый у бабушки...А они самые близкие мне люди. И, конечно, Люба с Нюсей. И Родион Прокопьевич тоже.
Вот такие мысли моментально пролетели в голове.
Михаил не ошибся в предположениях насчет обеда. На столе стояла огромная сковорода скворчащего жареного мяса. Горячая рассыпчатая желтая картошка лежала горкой на большом блюде,
– - Да пусть пососет мяска, - примирительно сказала Лиза.
– Родя кусочек попостнее подобрал. Я видела.
Люба махнула рукой и засмеялась. Намяла картошки с молоком и попыталась дать девочке. Картошку Нюся съела и продолжила терзать мясо. Накормив дочку, Люба стала подкладывать еду Михаилу.
– - Любка, - предупредил мужчина, - я вчера еле брюки застегнул.
– - Новые купим, ешь, - отозвалась Лиза с другой стороны стола.
После обеда Годеонов вновь вспомнил о наследстве старого князя Облонского, о его внебрачной дочери.
– - И все же, - не отступал от своего Родион Прокопьевич.
– Ты, Люба, как две капли воды похожа на прародительницу рода Облонских, княгиню Ольгу. А портрет этой княгини написали с твоей матери. Её ведь тоже Ольгой хвали?
– - Ольгой! Но о каком портрете вы говорите?
– не поняла Люба.
Михаил посмотрел на Любу и сказал:
– - А ведь и, правда, очень похожа. Я видел этот портрет, когда хоронили Эдуарда. Хоть Снежена и запретила ходить по дому, но я запутался в комнатах и попал нечаянно в кабинет старого Эдуарда. Там висит огромный портрет. Я даже сначала подумал, что это Люба на нем изображена в старинном платье...
– - Но даже если там висит портрет моей мамы, то я при чем тут?
– говорила Люба.
– - Все горничные в том доме бывали в постели Эдуарда. Не мог он пропустить такую красавицу, как твоя мать, - убежденно произнес Родион Прокопьевич и предложил: - Давайте съездим туда и посмотрим. Может, портрет там до сих пор? Он ведь дорогой. Сам Симонов его написал. Эдуард много тогда денег отвалил. Помню, как Гера шипел на него...
Годеонов не был в доме Облонских с похорон старого князя. По его просьбе домом занималась Изабелла. Она нашла надежную женщину, поселила там. Женщина за небольшую плату следила за чистотой и выполняла обязанности сторожа. Михаил тут же заявил, что не отпустит туда Любку.
– - Да там тлетворный дух Облонских стены въелся. Еще заболеешь после посещения. А у нас есть Нюся. Не пущу.
– - А я поеду с вами, - сказала тихо Лиза.
– Во-первых, у тебя, Родя, болят ноги. Куда ты без меня? Да и дом Облонских пора очистить от скверны. Скоро его продавать придется. А про него и так дурная слава идет.... Я возьму травы, свечи, батюшку позовем. Освободим дом... Давно пора это сделать. Тогда можно и Любе туда.
– - А куда Нюсю?
– спросил Годеонов.
– Нельзя брать девочку туда, нельзя.
– - Ни за что!
– поддержал Михаил.
Нюсю решено было подбросить Веронике.
Слава Богу, никто не обокрал дом за эти годы. Да и кто туда полезет! Об этом доме всегда шла дурная слава. Сколько раз слышали соседи вой Снежены, переживающей очередное обострение болезни, сколько раз видели мрачного, похожего на обезьяну Герасима и подъезжающую психиатрическую помощь.
Лиза совершила обряд очищения дома Облонских. Она первой смело и решительно зашла в дом, зажгла свечу, та моментально начала коптить черным. Женщина зашептала слова древнего заговора, изгоняя черную ауру дома. Ей даже показалось, что дом проснулся от кошмара, царившего в нем, облегченно вздохнул, стал светлее. Она распахнула все окна и двери, чтобы выветрился затхлый запах, а вместе с ним исчезло и воспоминание об Облонских. А потом приехавший батюшка прочитал молитвы, окропил святой водой комнаты, повесил небольшие иконки. Закончив работу, священник спросил, куда делись прежние хозяева дома. Услышав об их страшной гибели, перекрестился, прошептал слова молитвы, поинтересовался, были ли отпеты погибшие хозяева дома.