Привратник 'Бездны'

Сибирцев Сергей Юрьевич

Правда, на крупной моей голове уже присутствовали, хозяйничали некие возрастные лакуны, в просторечии - залысины, их кофейно-атласные клинья не камуфлировал, а скорее выпячивал, темный чуб, - короткий, жесткий, достаточно не редкий покамест.

Светло-табачное обрамление воротничка хранило-подчеркивало южную нагулянную стать не жилистой, но и не худой шеи.

Ну, а неброский шелковистый удлиненный галстук, завязанный свободным левым виндзорским узлом, привычно изящно завершал повседневный "парад" сего холостого индивидуума, в пиджаке из черной не ломкой кожи, по

всей видимости, чужеземного империалистического ширпотреба.

Впрочем, полагаю достаточно о моей вполне заурядной внешности, тем более, что я вновь оторвался от щита с бумажками, - окаянная ножка на месте! И, немало дивясь накатившему капризу, снова внимал пестроте объявлений. Суетливые мягкие складки пиджака покорно разглаживались, спина благородно строжела.

Да, деланно прищуренные глаза мои явно теряли свой благоприобретенный холодок, явно снисходили видению из запашистого "салона".

Я точно знал, что мои короткие сдержанные взоры забавляли незнакомку, и наверняка чуть-чуть тешили ее девчоночную кокетливость. Обыкновенную юную кокетливость, скорее всего подпитываемую устойчивым вниманием сокурсников. Да, да, эти благорасположения вызывалось без специфических искусительных усилий с ее стороны, и поэтому не особенно утомляло, и уж совершенно не влияло на усвоение наук в каком-нибудь техникуме.

Подобные юные сердца, ежели и страдали, то - недельной, от силу, месячной влюбчивостью.

Неужели я собрался поразить это случайное уличное сердце по-настоящему? Внести необыкновенную смуту в его неведомые покои... Но почему я так уверен, что поколебать покой этого неопытного сердца не удавалось ее сверстникам молодцам, и прытким, и не очень, так сказать, охальным, и обаятельным, и...

И откуда вдруг во мне этакая самонадеянность проклюнулась? Владимир Сергеевич, вам непременно захотелось приключений на задницу?

Обладательница незнакомого мне сердца, по всей видимости, тоже полагалась на какие-то свои сугубо девчоночные телепатические данные. Она с неподражаемой взрослой независимостью щурила ироничные, все примечающие глаза...

В плотно прибранном частоколе ресниц, зрачок их, янтарно медово высветлялся, плавился, манил. Да-с, Владимир Сергеевич, опасные у дитяти глаза...

И разве не доблесть перехватить их взгляд, приманить, на миг прижать, - все равно, что с горки "американской" сверзиться... Уу-уох!

Но я пока, так сказать, не имел возможности проявить, выказать свою доблесть. И поэтому, как истинный джентльмен довольствовался малым: лицезрением ножки, нежной, неразношенной, сияющей...

А ведь я еще не имел чести, точнее, возможности созерцать вблизи еще одного непременного милого девичьего атрибута - носа! Как я заметил выше: не совсем безупречной российской лепки, в меру задорный, он, весьма гармонировал чуть удлиненному смешливо подвижному рту, свободному от химической красоты, но розовому от избытка молодости, глупости, и видимо, оттого, что в не слишком обремененной головушке девы уже во всю прыть резвились, корчились зловредные бесенята, типа:

"О! О!
– растаращился, растаращился... Горе, просто горе мне, - ведь шею, шейку бедный

начисто вывихнешь! Отвечай потом за тебя... Совесть заест. Ну дает, обратно зыркает. И чего молодцу приспело? Чует, чует сердце: увяжется, побежит ведь: разрешите, простите, чудная погода, а он одинок абсолютно, и только ее глаза! Такие глаза - вернули ему надежду... Смешные эти мужички. Хуже наших усатеньких птенчиков. Вечно строят из себя, непонятых гениев... А вообще дядя ничего, будь здрав: на значок на серебряный по ГТО потянул бы... Такой симпатичный... загарец. Смехотура, Лидка, может он меньше всего... убивается. Может, человек, машинально крутит головой. Или обувку дожидается, или место, когда освобожу... чтоб подковку поставить... Та-ак, что-то там узрел, записывает. Ишь, деловой какой! Нет, дурочка ты, Лидка. Совсем фулюганистой стала, - точно теть Вера говорит. Ну, ничего, воспитаемся..."

Надеюсь, не очень погрешил против истины, приписывая этой прелестной незнакомке, сей внутренний мило ернический монолог. Хотя, как знать...

Порядком, налюбовавшись на элегантные развороты моих старательно несуетливых плеч, незнакомица, начала доставать деньги из сумки, чудесник, с театрально-разбойничьим обличием, укрепил пряжку и критически осматривал остальное форсистое хозяйство за кордонном выточенной обувки, расплатилась, улыбнувшись, еще раз поблагодарила. Втиснула ножку в сапог, и, не оглядываясь, зашагала к воротам рынка.

Повеселевшая упругость ног позволяла привычно чеканить четкий короткий шаг. Ну а примелькавшаяся высокая фигура в кожаном пиджаке вышагивала себе позади, и вот уже, нарочно рядом!

"Ну и фрукт, так и думала..."

И правильно девочка, что думала в подобающем ракурсе, - в свою очередь размышляла фигура-фрукт, однако же, не спешила на вербальный контакт, но бодро поспевала, и делала ненавязчивые попытки, стараясь, как бы ненароком заглянуть в подобранное малоприветливое юное лицо.

"И чего он, в самом деле? Ну чудак, идет себе рядышком и ни мур-мур, вроде он при ней... И молчит. Стойко. Потеха..."

Я искренне соглашался, что моя ненастырная навязчивость смотрится слегка потешно. Ну, дак что же...

В какой-то миг, моя незнакомица, с плохо припрятываемой алчностью озирая ряды с плодово-ягодным благоденствием, зашагала медленнее, приостанавливаясь, присматриваясь, как бы прицениваясь, не решаясь уточнить у благожелательных чернооких продавцов цены...

Разумеется, и я сменил прыть свою.

И, разумеется, мой маневр не остался не замеченным: незнакомица не выдержала и, искоса, снизу вверх кольнула янтарным лучом напрошенного сопроводителя в кожанке.

– Вы-ы, что, боитесь заблудиться?
– подпустила она ехидноватую участливую теплинку в свой чуть колючий луч.

– Весьма тронут. Именно, боязно, знаете...

– Как же. Столько народу...

– Да. Столько, - мирно согласился я, уже не глядя, в наведено серьезное лицо незнакомицы, которая все еще надеялась: "когда же свернет по своим делам этот дядечка-гражданин, так умеющий (на зависть!) строить бесстрастную мину. Юморист, наверное, профессиональный..."