"Приют менестреля": Портрет четы Дэй
Шрифт:
– Приём! Эльдан, приём!
– тяфкнула автомобильная рация голосом Рэйкиниэль.
– Эй, меня хоть кто-то слышит?
Нужно отдать должное выдержке эльфа. Я бы точно съехала в кювет после такой заявочки.
– Рэйкиниэль? Приём, слышу тебя! Где ты? С тобой всё хорошо?
Рация разразилась противным треском и щелчками, а потом в салоне раздался насмешливый голос Рэйки:
– Ну наконец-то! Я уж подумала, что вы решили меня не спасать. Со мной всё прекрасно. Я вам такое покажу... На перекрёстке сворачивайте к реке и езжайте в гоблинский посёлок. Ищите двухэтажный дом в конце посёлка, дальше всех от воды. Ребята, вы не поверите! Это сенсация!
5
Спустя тридцать восемь минут дезориентированные до состояния бандерлогов, которым старина Каа велел подойти ближе, я, Захар и даже Эльдан стояли в небольшой, но вполне
– А? Как вам?!
Рэйкиниэль скрестив на груди руки победоносно взирала на нас, стоя под недавно украденным портретом Илоны и её спутника. Компанию эльфийке составляли вполне себе реальные персонажи картины. Дамиан Дэй и красивая молодая женщина не были просто похожими на изображённых. Это были именно они - люди с картины, написанной не менее ста семидесяти лет назад.
– Ваша подруга оказалась очень быстрой, - усмехнулся Дамиан Дэй, обращаясь, видимо ко мне.
– А ещё у неё прекрасная память.
Камень, вполне заслуженно брошенный в мой огород. Теперь стало ясно, где я видела мужчину. Конечно же, на картине. Но в отличие от Рэйкиниэль, я очень быстро забыла лица с найденного портрета.
– Я работаю в газете, обращать внимание на детали - моя прямая обязанность, - не без удовольствия произнесла Рэйка.
– Чьи это картины?
– спросил Захар, рассматривая гостиную.
– Ваши?
Несмотря на то, что выглядели и Дамиан Дэй, и его спутница немногим старше нас, не только у одной меня не возникло желания обращаться к ним на ты.
– Мои, я ведь художник, - кивнул мужчина.
– Видимо, теперь придётся всё вам рассказать. Потому, что насколько я вижу, вам пока совсем ничего не понятно. Но сначала я хочу представить вам мою супругу - Илону Дэй.
– До замужества Илона Вернвен, по первому мужу Илона Флаен, - выдал Эльдан.
– Умерла четыреста восемнадцать лет назад в возрасте двадцати восьми лет. А вы Дамиан Дэй. Ваше княжество занимало территории, граничащие с Альвенталией. Умерли вы четыреста восемнадцать лет назад и было вам на тот момент тридцать шесть лет.
Я ошарашенно уставилась на эльфа, потому, что ничего подобного услышать не ожидала. Мужчина и женщина, однако, вроде бы даже обрадовались осведомлённости вечножителя Альмарны.
– Могли бы мы узнать ваши имена?
Я, Захар и Эльдан покорно представились, Рэйка, видимо, сделала это чуть раньше. Илона Дэй пригласила нас присесть и поинтересовалась, не хотим ли мы чаю. Чаю никто не попросил, и женщина так же разместилась в кресле напротив сидящих на диване нас. Стоять остались Дамиан Дэй и Рэйка.
– Итак, - проговорил мужчина, - ваша замечательная подруга, - благодушный взгляд на эльфийку, -пригрозила, что не уйдёт, пока не узнает, что на самом деле происходит вокруг найденных вами на днях картин. Я расскажу, тем более, что вам уже кое-что известно. Началось это давно, четыреста восемь лет назад, когда жизненный уклад людей Альмарны несколько отличался от нынешнего. Каждый богатый человек имел свою армию и мог воспользоваться ею, чтобы истребитель слабейшего собрата. Вооружённые стычки тогда были обычным делом, и, наверное, это и погубило наш род. Людей на Альмарне теперь едва ли больше эльфов. Но, вернусь к рассказу. В то время я познакомился с Илоной Флаен - дочерью князя богатого княжества по соседству с владениями моей семьи. Ей было восемнадцать, мне двадцать шесть. Надо ли говорить, что мы полюбили друг друга. Но люди Альмарны не очень-то беспокоятся о чувствах даже в нынешнее время. Тогда же о такой ерунде, как любовь, не могло быть и речи. Илону ждал выгодный брак, да и у меня намечалась хорошая партия. Несмотря на соседство, фамилии наши враждовали, а причиной вражды были как раз те территории, на которых сейчас расположен Вестерстэд и его окрестности. Земля принадлежала семье Дэй, но Флаен имели на неё виды, о чём не раз вполне доходчиво намекали. Жгли лес и расположенные здесь деревни, устраивали вооружённые набеги, убивали скот, уводили в плен крестьян, даже пытались отравить реку. В результате, люди стали отказываться жить в подобных условиях, спорная территория пришла в запустение. Мой отец понимал, что именно этого и добивался сосед, но уступить уже по сути бесполезный участок отказывался принципиально наотрез. В подобных обстоятельствах не могло быть и речи о какой-то там любви детей противоборствующих сторон. Илона вышла замуж, я женился и вскоре уже мы, наследники фамилий, под руководством неугомонных родителей и с поддержкой супругов продолжили вражду за пустующую землю.
– Монтекки и Капулетти, - пробормотал Захар.
– Хотя, нет, тут хотя бы понятно, в чём суть ссоры.
Я ткнула
– Я не мог принять происходящее, - продолжил он.
– Всё это вызывало злость и отвращение не только по отношению к зачинщикам конфликта - нашим родителям, но и к самому себе. Я мог распоряжаться жизнями людей своего княжества, но только не своей собственной. Тогда я принялся искать способ освободиться и освободить любимую, чтобы мы, наконец, могли быть вместе. Моя жена стала подозревать меня то ли в какой-то лишающей разума болезни, то ли в одержимости. Мне было всё равно. Я пробовал договориться с отцом и мужем Илоны о прекращении вражды, пробовал убедить своего отца отдать эти проклятые территории, пробовал самостоятельно передать их соседям. В конце концов, отец запретил мне даже близко подходить к документам на землю, а нашим управляющим - вообще со мной разговаривать. Мне ничего не оставалось, как уехать вместе с женой из дома и поселиться где-нибудь подальше от людей. Мы купили небольшой дом и участок земли неподалёку от приграничного эльфийского города, и приготовились провести здесь всю оставшуюся жизнь. Мне было тридцать два года, Доре двадцать четыре. Недовольная сложившейся ситуацией, она, однако, не пыталась упрекать или убеждать меня, видимо считая, что спорить с сумасшедшим бесполезно и даже опасно. Как бы то ни было, я благодарен ей за её молчание. Она не мешала мне заниматься тем, что я любил лишь немногим меньше, чем Илону - писать картины. Я мог сутки напролёт проводить у холста и мне ничего не было нужно. Возможность заниматься любимым делом - это счастье. К тому же, у меня очень неплохо получалось. Недостатка в средствах мы не испытывали: отец, несмотря на мою несговорчивость, не бросил меня на произвол судьбы и помогал деньгами. Мне кажется это было сделано с расчётом, что увидев, насколько он терпелив и милосерден, я приму, наконец, его взгляды на жизнь. Однако, несмотря на отсутствие нужды, меня посетила мысль писать картины на заказ для соседствующих с нами эльфов. Именно это моё решение и стало по-настоящему судьбаносным. Спустя год в городе я познакомился с эльфийской колдуньей. Она была наслышана о моих способностях к живописи и предложила написать её портрет. Я согласился и почти год работал над картиной. Результат понравился заказчице настолько, что она решила отблагодарить меня по особенному. Эльфийка спросила, чего я желаю всем сердцем, но, возможно, в силу обстоятельств или по какой-либо другой причине не могу получить. Я честно рассказал ей свою историю. Эльфийка выслушала, после чего пообещала найти меня, когда ей будет что сказать, и ушла. Я уже не смел надеяться на какой-то хороший для меня исход и не ждал. Однако, эльфийка вернулась и вернулась не одна. С ней был гоблинский шаман - очень недовольный, однако, не возмущающийся. Эти двое дали мне вот это, - Дамиан показал нам сосуд, на мой взгляд, объёмом около стакана, на дне которого плескалось немного прозрачной жидкости.
– Они сказали, что этот эликсир - результат соединения двух видов магии: эльфийской и гоблинской. Такое возможно, хотя случаи, когда магические способности эльфов гармонировали с шаманизмом гоблинов можно пересчитать по пальцам рук. Слишком много факторов должно быть учтено, иначе ничего не сработает. Предназначался эликсир только для меня и без третьего компонента абсолютно бесполезен. Третьей же составляющей являлся мой талант к живописи. Эльфийка назвала его моим личным магическим даром. Так вот, несколько капель эликсира нужно добавить в момент смешивания красок перед работой и все эмоции, желания, мечты, которые я испытываю, полностью отразятся на полотне. Но не в этом была его основная задача. Я должен был изобразить наш с Илоной портрет. Такими, какими я хотел бы видеть нас в жизни: влюблёнными и счастливыми, при этом обязаны быть соблюдены два условия. Во-первых, на портрете мы должны изображаться держащимися за руки, во-вторых, обязательный атрибут картины - восходящее солнце. Эльфийка и гоблин пояснили, что когда я закончу работу, эльфийская магия остановит возраст изображённых на картине людей, а гоблинская - сделает их неуязвимыми. Так мы с Илоной получим столько времени, сколько будет нужно для того, чтобы воссоединиться и прожить вместе сколь угодно долго. И я написал эту картину.
Мы разом перевели взгляды на висящий на стене портрет. Люди, находящиеся с нами в гостиной были точно такими же, как и на картине. И от этого становилось настолько не по себе, что я непроизвольно придвинулась ближе к Захару. Даже Эльдан нервно потирал руки, и лишь Рэйкиниэль, кажется, ничем невозможно было пронять.
– Невероятно!
– восхищённо выдохнула журналистка.
– Выходит, вы оба стали зомби при жизни?
Илона слегка поморщилась.
– Не люблю это слово, но оно как нельзя лучше подходит к нашей ситуации. Мы действительно живые зомби.
– И сколько же вам лет?
– Мне четыреста сорок шесть, Дамиану четыреста пятьдесят четыре.
– Вы настолько старше меня!
– ахнула Рэйка.
– И меня, - глухо отозвался Эльдан.
– А что было потом?
– спросила я.
– Ведь вы не могли оставаться со своими семьями. Люди бы заметили, что вы не стареете.