Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
Почему-то он не подумал об этом раньше. Как она могла так притворяться? Убить человека - и тут же раздеться, лечь в постель, позвать его, заниматься с ним любовью... Снова и снова в голову приходила отвратительная мысль: она его использовала! И может, даже отомстила ему этим.
И ее слезы у перечеркнутого коричневыми балками бюргерского дома показались вдруг до тошноты фальшивыми.
Он вспомнил, как уговаривал ее признаться, и Оксана соглашалась с ним. А на самом деле? Может быть, на самом деле она просто смеялась над ним? Как знать, может, на самом деле она наговорила капитану
И только один какой-то крохотный процент никак не хотел соглашаться. Не может быть, говорил он, не может быть, она не могла. Этот процент наверняка был адвокатом. Что еще ей оставалось делать, говорил адвокат. Она же не знала, как он к этому отнесется.
– Мишка, пойдем в бар?
– толкнул Вадим Мишу.
– Не хочу!
– А вот я пойду.
– Ну и зря.
Вадим встал, вернулся в бар и напился до поросячьего визга. Ночью ему приснился Горобец с черной бархатной ленточкой на шее.
* * *
5 января 2000 года
Попов оглядел их, ехидно улыбаясь. Капитан сидел в кресле и задумчиво покусывал изнутри щеку, от чего его лицо забавно морщилось.
– Господин консульский работник, - не выдержал страдающий с похмелья Макс.
– Вам не кажется, что пауза несколько затянулась?
– Отнюдь, - усмехнулся Попов. Он так и лучился злорадством.
– Просто я предвкушаю эффект.
Капитан (выяснилось, что фамилия его Рыбар - он действительно был похож на слегка примороженного любителя подледного лова) дернул себя за усишко и сказал Попову что-то строгое. Тот нахмурился и начал переводить:
– Из Петербурга по факсу прислали копию завещания Савченко. Он завещал каждому из вас по сто пятьдесят тысяч долларов и дом - в долевую собственность. Тот самый дом, где один из вас его убил, - уточнил он.
– Вот вам и мотив. Почему-то люди вашего круга постоянно нуждаются в деньгах, сколько бы у вас их ни было. Таблеток вам надо от жадности - и побольше.
– Вот это преферанс!
– присвистнул Макс.
– По-вашему, мы могли знать о содержании завещания?
– возмутилась Лида, еще не до конца осознав услышанное: сто пятьдесят тысяч баксов! Каждому!
– А почему бы и нет? Ведь если у него был рак, он вполне мог намекнуть вам об этом.
– Вы забываете, мы не знали, что у него рак, - возразила Оксана.
– Я должен вам верить?
– скептически поинтересовался Попов.
Тут капитан, которому самодеятельность Попова, похоже, в конец надоела, взорвался и начал выговаривать ему, то и дело срываясь на крик. Попов огрызался, а все остальные с любопытством наблюдали за скандалом, усиленно стараясь понять, в чем дело. Но чешский, при всей своей похожести на русский, при ускоренном воспроизведении оказался совершенной китайской грамотой. Чего уж там говорить, хохла - и того не всегда поймешь, когда он торопится.
Наконец Попов, злой и надутый, как учитель, которого директор школы отчехвостил в присутствии учеников, снова повернулся к ним:
– Савченко завещал вам еще коробку с видеокассетами, которая закопана, цитирую: «под Валгаллой». Вопрос:
Вадим бросил косой взгляд на Мишу и Макса. Оксана поджала губы. Лида сморщила нос.
Им всем было понятно, о чем речь. Кассеты, разумеется, те самые. А Валгалла - это елка у Генки на даче. На этой елке в дупле жила полуручная белка. За невероятно пышный хвост, головокружительные прыжки и отчаянную смелость (однажды она набросилась на соседскую кошку и повергла ее в бегство) белку прозвали Валькирией, в просторечии - Валькой. А раз Валькирия - значит, ее местожительство Валгалла.
– Лично я не имею ни малейшего понятия, - пожал плечами Вадим.
– Думаю, остальные тоже, - все согласно закивали.
– Ну, кассеты, наверно, имеют отношение к шантажу, а вот что за Валгалла - не представляю.
– Можно узнать, чем именно Савченко вас шантажировал?
– Нельзя, - снова за всех ответил Вадим.
– Это к делу отношения не имеет.
– Как это не имеет?
– возмутился капитан, а Попов старательно перевел его слова и даже интонацию.
– Да так. Да, он нас всех шантажировал. Специально. Чтобы кто-то не выдержал и убил его. Кто-то и не выдержал. Зачем вам знать, чем именно он нас шантажировал? Чтобы определить, у кого был более весомый мотив? Тут дело не в весомости мотива, а в состоянии нервной системы и моральных качествах.
– Бросьте ваши адвокатские штучки!
– рассвирепел Попов.
– А вы бросьте корчить из себя детектива! Вам уже и так капитан выволочку сделал. Кстати, насчет адвоката. Почему нас допрашивают без него?
– Neni treba 30– буркнул капитан, не дожидаясь, пока Попов переведет.
– А теперь требуем.
– Вы же сами адвокат, - попытался выкрутиться Попов.
– А я плохо знаю международное право. Я вообще хозяйственник. К тому же один из подозреваемых. Это как: сам себе режиссер? А вот вас, Олег Георгиевич, я вообще понять не могу. По идее, вы должны представлять наши интересы. Если хотите, всячески нас выгораживать. А вы что делаете? Может, нам позвонить в консульство, чтобы прислали другого чиновника? Или лучше в посольство? Я, знаете ли, не силен в этих тонкостях. То, что всякие несчастные случаи и трупы по вашему ведомству, - это да. А вот кто занимается подозреваемыми в совершении преступления? Может, все-таки посольство?
– Это смотря в каком преступлении. Я бы и рад от вас отделаться...
– Пан Попов, - прервал его капитан.
– Давайте пройдем в ваш номер. Мне надо с вами поговорить. Прошу прощения и до свидания, - добавил он, обращаясь ко всем остальным.
– Сто пятьдесят тысяч долларов!
– с придыханием снова и снова повторяла Лида.
– Нет, братцы, не такая уж Генка и сволочь. Вот только зачем он все это устроил, а? Сказал бы все как есть, мы бы сделали ему укол...
– Говори за себя!
– оборвал ее Миша.
– Это ты любому глотку перегрызешь, да не за сто пятьдесят штук, а за червонец. Просто он действительно хотел знать, кто из нас настоящая сволочь, а кто просто так погулять вышел. Теперь знает. Смотрит на нас и улыбается.