Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
– Да?
– усмехнулся Вадим.
– А как насчет Оксаны?
– Оксаны? Оксана... Не помнишь, кто это сказал: «Она была красива, как чужая жена»?
– Чехов.
– Ладно, Вадик, не бери... в голову. Все это... в прошлом.
Макс начал сбавлять обороты и делать паузы. Глаза его наливались жидким мутным стеклом. Вадим понял, что еще немного - и Макс впадет в пьяный коматоз. Спешно расплатившись, он поволок слабо сопротивляющегося приятеля в номер.
Миша действительно лежал на кровати, повернувшись лицом к стене. Когда Вадим втащил Макса и уложил на кушетку,
– Миш, - только и мог сказать Вадим. Все слова, которые лезли в голову, казались глупыми и фальшивыми.
– Будешь ее оправдывать? Из чувства солидарности?
– после длинной паузы буркнул Миша.
– Ну зачем ты так?
– Вадима покоробило.
– Со мной это по дурости случилось. Просто крыша съехала. И оправдывать Лиду я не собираюсь. Но не надо уж так из-за этого...
– Не надо?
– Миша рывком сел, чуть не спихнув Вадим с кровати.
– А что надо? Простить? Забыть?
– Ну... Оксана меня простила.
– Это не тот случай, - повторил Миша слова Макса.
– Можно простить, как ты говоришь, дурость. Да, бывает так, что несет меня лиса за синие леса, за высокие горы... жрать помидоры. И никак не остановиться, пока мордой об стену не шарахнешься. Но что она делала? Ты понимаешь?
– Ну...
– Вот и ну. Ты можешь себя представить на моем месте? После всего этого вранья - думаешь, можно поверить, что это была роковая ошибка? Или ты думаешь, что она раскаивается? Да ни черта подобного! И в том, что попалась, винит меня. Ну, пусть не винит, но злится-то на меня. За то хотя бы, что я не стал великодушно целовать ее в задницу. Она мне позавчера вечером такой цирк-шапито на колхозном поле устроила. Думала, наверно, в койку затащить, чтобы я растаял и забыл. Как я ее не задушил тогда, сам не пойму.
– Так это ты?
– поразился Вадим.
– Черт! А я-то думал...
– Думал что?
– быстро переспросил Миша.
– Да нет, ерунда. Но как?..
– Я в туалете спрятался, когда все прибежали, потом вышел. Странно только, что она промолчала. Зато на бумажке это она меня написала - сто процентов.
– Да ну, не может быть!
– не поверил Вадим.
– Очень даже может. Она мне так и сказала: если что, я всем скажу, что это ты убил Генку и Лорку, доказывай потом, что не верблюд.
– Ну и стерва.
– А то! Бумажки эти - полная ерунда. Я просто хотел убедиться.
– А если не она тебя написала?
– Да кому еще?
– махнул рукой Миша.
– Дай лучше сигарету.
Вадим протянул ему пачку, чиркнул зажигалкой, прикурил сам.
Хорошо, допустим, Лида действительно написала Мишу. Он, поколебавшись, написал Оксану.
– Мишка, если не секрет, кого написал ты?
– спросил он, загибая два пальца.
– Его, - нехотя и вполголоса ответил тот, кивнув на громко храпящего Макса.
Вадим загнул третий палец. Что же получается? Макс говорил в баре, что подозревает Лиду. Выходит, Оксана написала... его?
Нет, этого просто не может быть. Да, Оксана не могла
Русская национальная еда: блин и хрен! Блинский блин!
Он лег на свою половину кровати и задумался.
Как же это все выходит по времени? Жаль, что Оксана выбросила салфетку, на которой записывала тот самый чертов хренометраж. Впрочем, можно прикинуть и без нее.
Первым в комнату к Генке пришел Макс. Это было в самом начале второго. По всей видимости, он пробыл у него недолго, потому что Лора, которую он видел, ушла на кухню буквально через несколько минут. А вернулась минут через пятнадцать. Выходит... Нет, ничего не выходит.
Накладочка получается.
Макс говорит, что сначала у Генки была Лидка, а потом Лора. А самым первым - он сам. Получается, Макс должен был обернуться за пять, максимум - за десять минут. Это если предположить, что Лора не сразу поднялась, а пробыла какое-то время на кухне. А как же Лида?
Стоп. С того момента, как ушел Макс, до того момента, когда вернулась Лора, прошло двадцать минут, плюс-минус. В эти двадцать минут, если допустить, что все хотя бы на этот раз говорят правду, вместились три визита. По шесть-семь минут каждому. Возможно такое? В принципе, да. Допустим, не пожелал он ни с кем долго рассусоливать и повыгонял всей взашей.
Итак, Макс уходит из холла, но не идет, как все подумали, обнимать унитаз, а поднимается к Генке. Нет, все-таки сначала он заходит в туалет и оставляет там свечку. А потом уже идет к Генке. Буквально через несколько минут он выходит, спускается по лестнице и слышит Лидины шаги на площадке. Лида стучится к Генке, который, разумеется, еще жив, потому что отвечает ей, и Макс это слышит. Потом Лида выходит и сталкивается с Лорой.
Опаньки!
А что, если действительно Лида помогла Лоре с промедолом? Ведь тогда еще дневник не выплыл на поверхность, и Лида вполне могла надеяться, что о ее тайне никто не узнает. Допустим, Лора подслушала ее разговор с Генкой. Отсюда и ее намеки, и их драка.
Ладно, об этом надо подумать отдельно. Пока едем дальше.
Лора заходит к Генке, но тоже остается там совсем недолго, после чего спускается вниз. Какое-то время мы сидим с ней вдвоем, потом с улицы приходит Мишка. Еще минут через пять меня позвала Оксана. Значит, на то, чтобы убить Генку, у нее было максимум десять минут. Достаточно? Вполне.
А после этого она позвала меня, и мы с ней легли в постель. Очень мило. Она что, таким образом хотела обеспечить себе алиби?
Вадим скрипнул зубами. Все это неприятно напомнило Мишины слова про «цирк-шапито на колхозном поле». И записка с его именем... Но зачем, зачем?
Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли.
Дальше. Дальше.
Макс в это время все еще сидел в туалете. Он видел - или, скорее, слышал, как Оксана идет к Генке. Вот только как он это определил? Тоже по походке? А пуркуа бы и не па? Лора уже вернулась в холл. Лида топает, как слон. Открылась дверь, всего несколько шагов через коридор. Кто же еще, кроме Оксаны?