Призраки войны
Шрифт:
Римо отобрал у нее пистолет.
— Забудь об этом.
— Я убью его! — кричала Лан.
— Это невозможно. Ты не можешь его убить. Он уже мертв.
Лан вопросительно воззрилась на Римо.
— Ладно, пошли, — сказал Римо и затащил девушку обратно в танк. Пролезши в люк за ней следом, он плотно закрыл крышку — черт с ней, с жарой! Его самого била дрожь — обуял мистический ужас.
— Почему ты боишься? — спросила Лан, когда Римо снова завел мотор.
— Долго рассказывать.
— Ехать тоже
— Я этого парня уже убил однажды.
— Когда?
Римо задумался. В самом деле — когда? Наконец он сказал:
— Хороший вопрос. Я не знаю. Кажется, это было два, может быть, три месяца назад. Может, раньше.
— Сейчас он не мертв.
— Верно. Но я убил его во время войны. Ты понимаешь?
— Нет. Не понимаю.
— Я убил его во время войны. В шестьдесят седьмом году. А теперь он снова оказался у меня на пути. И он не просто живой, а совсем не состарился. Во всяком случае, не на пятнадцать-двадцать лет.
— Ты опять не веришь Лан?
— Я не знаю, чему верить. Мне не приходит в голову никакого разумного объяснения.
— Может быть, это призрак?
— Нет, на ощупь он был довольно плотный, — ответил Римо, внимательно глядя в перископ. Впереди лежала от крытая дорога, без всяких препятствий.
— Тогда, может быть, ты призрак? — предположила Лан.
И снова Римо почувствовал, как на него повеяло каким-то мистическим холодом.
Глава 15
Мастер Синанджу стерпел унижение. А как иначе назвать то, что ему пришлось разместиться в тесной каюте? Он решил не обращать внимания на тяжелый, спертый воздух и на оскорбительные для его обоняния запахи мяса, от которых никуда не деться на американской субмарине. Путешествие было долгим, тяжким и утомительным. Но неизбежным, если он хотел вновь воссоединиться со своим сыном. Чиун был полон решимости стерпеть все. Потом он выместит свои обиды и унижение на Римо. И заставит Римо извиниться!
Но Мастер Синанджу не мог стерпеть оскорблений и отсутствия уважения.
— Послушай, папаша, — обратился к нему матрос. — В этом заливе глубина всего два фута. Слезай с плота и пройди остаток пути вброд.
— Не пойду, — гордо отказался Чиун. — Я замочу кимоно.
— Ну, так задери свою юбочку, — предложил матрос.
— По-твоему, я должен обнажиться перед вьетнамскими варварами?
— А ты разве не вьетнамец? — удивился другой матрос.
И получил за свою грубость пощечину. Очень болезненно.
— У-у-у-й! За что вы меня?
— Я не потерплю оскорблений.
— Я не хотел вас обидеть. Но если подводная лодка ВМС США перевозит какого-то азиата из Токио во Вьетнам, то логично предположить, что это вьетнамец.
— Вьетнамцы — существа низшего порядка.
— По сравнению с кем?
— Со
Матросы недоуменно переглянулись.
— Мы получили приказ не высаживаться на берег, — сказал один из них. — Мы доставили вас до мелкого места. Теперь вам надо только пройти пару метров вброд.
— Нет, — решительно заявил Чиун, встал во весь рост на надувной шлюпке и сложил руки на груди. Весь вид его говорил о непреклонности.
— Эй, сядьте! Если нас увидят, это приведет к международным осложнениям.
— Я готов смириться с международными осложнениями, — стоял на своем Чиун. — Но я не стану мочить ноги в грязной вьетнамской воде.
— А мне кажется, она чистая.
— Сейчас темно. Откуда ты знаешь, что она не грязная?
— А вы откуда знаете, что она грязная? — отпарировал матрос.
— Она пахнет по-вьетнамски.
Матросы опять переглянулись и опять пожали плечами.
— Ладно, давай подойдем поближе к берегу, — предложил один из них.
Лицо Чиуна слегка прояснилось.
— Но мы не имеем права касаться берега, — повторили оба матроса в один голос.
— Согласен, — сказал Мастер Синанджу. Он ступил на нос шлюпки и спрятал руки в рукавах кимоно. Ночной бриз играл его волосами и бородой, а в карих глазах светилось удовлетворение.
Возможно, обстоятельства и не идеальные, но момент был исторический. Уже много столетий ни один Мастер Синанджу не ступал на землю Вьетнама. Интересно, будет ли выслана депутация? — подумал Чиун. Но потом, грустно усмехнувшись, он решил, что скорее всего не будет. Эти американцы так носятся с сохранением своей смешной тайны, что, наверное, не сообщили правителям в Ханое, что на их берег собирается сойти сам Мастер Синанджу.
Когда до берега оставалось не более метра, матросы воткнули весла в дно залива и остановили шлюпку.
— Ну, теперь можете прыгать.
— Прыгать?! — Изумлению и возмущению Чиуна не было предела.
— Ну да. Мы же не имеем права касаться берега. Это приказ.
— А как насчет купания? — поинтересовался Чиун и вонзил в надувную лодку ноготь большого пальца ноги.
Резина лопнула. Шлюпка начала набирать воду.
— Эй! Что это? — закричал один из матросов, почувствовав мокроту.
Мастер Синанджу сделал шаг и приземлился на берегу. Кимоно при этом взвилось, как у танцора. Потом он с сияющим видом обернулся к встревоженным матросам, которые так боялись, что их увидят, что сидели по пояс во вьетнамской воде, подстелив под себя резиновый коврик, в который превратилась их шлюпка.
— Не волнуйтесь, — успокоил их Чиун. — Пока вы сидите так, как сидите, вам не придется касаться берега и ваше начальство не рассердится.
— Теперь уже поздно. Нам придется вытащить эту дребедень на берег и залатать ее.