Призраки войны

Мэрфи Уоррен

Римо присел на корточки рядом с девушкой и откинул с ее лица длинные черные волосы.

— Может быть, ты права, — тихо сказал он. — Но я ничего не понимаю.

— Римо слишком много думает. Надо, как Лан. Не думать. Чувствовать. Чувствовать сердцем.

— Да? И что же ты чувствуешь?

Лан поджала под себя ноги и села.

— Лан чувствует — грустно. Чувствует боль. Лан думает, это любовь.

— Ко мне?

— Когда Лан была маленькая, мама рассказывала об американском отце. Его звали Боб. Боб когда-нибудь вернется, говорила мама. Вернется и возьмет нас

в Америку. Но Боб не вернулся, американцы не вернулись. Потом мама сказала, Боб погиб. Лан не поверила. Плохие дела случились с Лан. Потом ты пришел. Ты понравился Лан, потому что ты американец. А теперь ты нравишься Лан, потому что ты Римо.

— Ты мне тоже нравишься. Но ты ведь совсем ребенок. — Римо замялся. — Смешно.

— Лан не смешная.

— Нет, не в этом дело. Последнее, что я помню, это то, что мне девятнадцать лет. Тебе на вид примерно столько же. Но я о тебе думаю как о ребенке, значит, где-то глубоко в душе я понимаю, что старше тебя.

— Не понимаю.

— Я тоже. А что мне пытался сказать этот старик? Он знал, как меня зовут. Он сказал, что он мой отец. Я никогда не знал своего отца, но он точно не мог быть вьетнамцем — или кто там был этот старик?

— Он очень сильный, — заметила Лан.

— Да, но и я тоже сильный. — Римо взглянул на свой кулак. — Я убил двоих человек ударом кулака. И я не помню, чтобы когда-нибудь был таким сильным.

— Лан устала думать.

Римо неожиданно улыбнулся:

— Я тоже.

Лан застенчиво улыбнулась и прикоснулась к руке Римо.

— Лан нравится Римо? — негромко спросила она.

— Да, конечно, еще как нравишься.

— Полюби Лан сейчас.

— Что?

— Люби. Полюби Лан сейчас.

— Не знаю. Мы с тобой еще так плохо друг друга знаем. Но ты мне нравишься, это точно.

— Тогда полюби Лан. Давай трах-трах.

— А-а, вот оно что! — наконец понял Римо.

— О’кей?

Лан стянула с себя рубашку. При свете луны кожа ее казалась совсем бледной. У нее были маленькие, но очень крепкие груди. Девушка обняла Римо за шею и притянула его к земле. Ее маленький ротик с жадностью впился в его губы.

Когда они на мгновение разъединились, Римо прошептал:

— Это было здорово. — И обнял ее за талию.

— Может, если Римо будет трах-трах, он поймет, что он жив. Не умер. Не призрак. Может быть, мы оба поймем, что живы.

— Что ж, стоит попробовать, — согласился Римо и вместе с девушкой повалился на прохладную траву.

Сидя в развилке ветвей большого дерева неподалеку, Мастер Синанджу не сдержал своего отвращения, отвернулся и стал смотреть туда, откуда скоро должно было появиться солнце. Забыв о том, кто он и что собой представляет, Римо вернулся во власть самых низменных инстинктов.

Когда долетающие до чувствительных ушей Чиуна звуки сказали ему, что Римо и в самом деле получает удовольствие, а значит, не использует должным образом технику любви, разработанную Домом Синанджу, Чиун окончательно убедился в том, что Римо забыл все, чему его обучили. Он занимался сексом ради удовольствия, а не во имя исполнения долга! Чиун закрыл уши ладонями, чтобы не слышать

звуков, издаваемых двумя совокупляющимися существами.

Глава 18

Римо проснулся первым. Пробуждение было внезапным — его словно что-то подтолкнуло. Римо приподнялся и прислушался.

Лан лежала рядом, прижавшись к нему. Римо накинул рубашку на ее обнаженные плечи. Губы девушки дрогнули, будто она пыталась что-то сказать. Римо наклонился к ней. Она что-то невнятно бормотала — похоже, не по-английски. И даже не по-вьетнамски. Что-то совсем невразумительное.

Нет, решил Римо, не эти звуки разбудили меня.

И тут они появились. С севера. Сначала один, за ним еще два.

Военные вертолеты! Они пронеслись над головой так быстро, что Римо их практически и не разглядел.

— Лан! Вставай! — растолкал Римо девушку.

— Что, Римо?

— Вертолеты. Они, наверное, засекли танк. Надо отсюда линять.

Лан схватила в охапку одежду и побежала вслед за Римо к танку. Одевшись в страшной спешке, Римо завел мотор и вывел танк на дорогу.

Вертолеты вернулись.

Когда вертолеты пошли на третий заход, один из них выпустил ракету. Она взорвалась метрах в пятидесяти от танка. Грязь и камни брызнули фонтаном. Некоторое время Римо ничего не видел в перископ. Когда грязь улеглась, он увидел на дороге зияющую воронку.

— Это противотанковые ракеты! — заорал Римо и начал разворачивать танк. — Одно прямое попадание — и все кончено.

Лан схватила АК-47, высунулась из люка и открыла беспорядочную стрельбу вверх.

— Не трать зря патроны! — крикнул ей Римо.

Он уже развернул танк и прибавил газу. Конечно, толку в этом было мало. Как может танк обогнать три быстроходных боевых вертолета?

— Я не даю им подлететь близко, — сообщила Лан в короткий перерыв между выстрелами.

— И как долго ты это будешь делать? Они быстрее и маневреннее нас.

— Надо пытаться, — отозвалась Лан и опустошила еще одну драгоценную обойму.

— Черт! — выругался Римо.

Снова в поле зрения показались вертолеты. Один из них отстал от основной группы и выпустил еще одну ракету. Ракета понеслась со свистом, и у Римо душа ушла в пятки.

Он рванулся вверх и втащил Лан внутрь танка. Лан упала на него сверху, и Римо почувствовал, что под рукой у него — обнаженная грудь девушки. Лан даже не успела застегнуть рубашку. Римо прижал девушку к полу и накрыл собой. Времени закрыть люк не было. Если ракета попадет в танк, то это не будет иметь никакого значения.

Но ракета в танк не попала. Звук взрыва донесся откуда-то спереди. Грязь и камни дождем посыпались через люк на Римо и Лан.

Римо поднялся и посмотрел в перископ. На дороге — прямо перед танком — зияла новая воронка.

— Они опять промахнулись, — заметила Лан.

— Я думаю, они это нарочно, — отозвался Римо. — Они хотят, чтобы мы тут остановились. Возможно, по дороге к ним подходит подкрепление.

— Мы погибнем?

— Возможно, нет. Может, они хотят взять нас живьем.

— Лучше погибнуть, — сказала Лан и застегнула рубашку.