Призванный в Бездну
Шрифт:
Мысль Нейфилы приобрела совсем уж странное направление. Прежде чем я успел перехватить обратно контроль над беседой, жезл задумчиво протрещал.
«Нетронутая добыча. Источник знаний? Запас на будущее? Познание и запасы — суть живого. Живое запасает, чтобы использовать в будущем. Я не ошибся в оценке, ты лучше-хранитель, живой в неживом. Договор будет выгоден».
Постой-ка, она не…
«Я не добыча! И никакой не запас! Я… Я друг Каттая!»
Радость Нейфилы как ветром сдуло.
«Друзья —
Я решил, что сейчас самое время развести их по углам.
Прекращайте. Лью’с, твои взгляды на мораль нас не интересуют. Обойдёмся без сомнительных нравоучений.
Нейфилу реплика жезла лишь раззадорила, однако моё вмешательство погасило её пыл. Она пробурчала под нос что-то об артефактах-болванах, которые не в силах ухватить тонкости человеческих отношений, сделав особое ударение на последнее слово, после чего замолчала.
Если я правильно уловил намерения жезла, он желал, чтобы я спустился с ним на глубокие слои Бездны — возможно, что на шестой. Передо мной промелькнул образ бескрайней пустыни; Затерянную Пустыню искал и Бонвьин, а когда нашёл, то принёс оттуда Кристалл Силы и амулет — по всей видимости, того же типа, что и Лью’c. Но и великий посвящённый не ставил себе целью пересечь её.
Похоже, я думал об этом слишком громко, потому что Нейфила заговорила вновь.
«Затерянная Пустыня — это всего лишь часть шестого слоя, Грани Утраты. До неё ещё нужно добраться. И если верить летописям, её ещё никто не покорял…»
Значит, мы будем первыми, вот и всё. Если в этом поможет соглашение с Лью’сом, то я с радостью заключу сделку. Кстати, Лью’с, ты и с Нарцкуллой договаривался об этом?
«Маги влияют на меня, и им не нужно общение. Они ждут действия. Ты не маг, тебе так или иначе придётся договориться, если хочешь моей поддержки».
Чего-то такого я и ожидал. Ведьма не славилась склонностью к компромиссам. Может быть, она не знала, что жезл умеет разговаривать, а если и знала, то ей было наплевать. Она придерживалась насильственных методов для достижения своих целей.
Я согласен принести тебя вниз. Но путь туда опасен. Мне нужна твоя сила.
Потрескивающий голос Лью’са наполнился удовлетворением.
«Отлично. Но не забывай, что в ином месте общения не будет. Нужно истончение, иначе я буду спать. Ты не маг и не пробудишь меня верно. Но я оставлю часть, слабее, чем целое, и она подчинится тебе. Ты обладаешь богатой Гордыней».
Тусклые огоньки, тлевшие в глазницах обезьяньего черепа, вспыхнули пурпурным пламенем. Оно вырвалось наружу, охватило рукоять, побежало вниз — и бесследно впиталось в мою ладонь.
«Я запомнил твой слепок. Часть придёт на твой зов. Зови, и она явится к Гордыне».
А
«Не знаешь, что есть Гордыня? Это критерий. Семь критериев, семь проводников. Я черпаю Гордыню».
Лью’с был невероятным артефактом, но его навыки как учителя оставляли желать лучшего. И всё же основную мысль я уловил. Чтобы овладеть силами жезла, необходим был не только дар, но и выполнение особого условия.
Лью’с требовал от своего хозяина гордости. Насчёт этого я не беспокоился: мне и в прошлой жизни не раз говорили, что я чересчур горделив.
Последней была сводная сестра, которая убила меня.
Жди, Вика. Я обязательно вернусь, чтобы рассчитаться по долгам.
Если так подумать, и старуха обладала гордостью — своеобразной, разумеется. Это читалось в её жестах, в том, как она поднимала жезл, объятый изумрудным сиянием…
А ведь цвет моего колдовства отличался от ведьминского. Я не сдержал любопытства.
От чего зависит цвет испускаемой тобой энергии?
«От носителя. Энергию критерия окрашивает индивидуальность живого. С живым можно говорить, а с неживым нет. Поэтому я не говорю с хранителями. А ты жив-нежив, мой чудесный лучше-хранитель».
Разговор прервал низкий гул. Стены прохода затряслись, послышался скрип каменных глыб, что тёрлись друг о друга. Вдалеке раздался оглушительный грохот: первый булыжник рухнул со свода.
Пещера всё-таки не выдержала испытания магией.
Я проглотил Лью’са и бросился прочь, чувствуя, как сходятся, смыкаются дрожащие стены, как по полу разбегаются трещины, становясь всё шире и глубже. Что-то рокочуще засвистело, заскрежетало, завопило. Казалось, за мной по пятам гонятся демоны, потревоженные схваткой в руинах и готовые наказать наглеца, уничтожившего их могилу.
Длинные нескладные конечности безликого плохо подходили для бега по узкому проходу, усеянному выступами и выемками. Я бежал, спотыкался, оставляя на острых камнях обрывки плоти и густой ихор. Слепая, жестокая стихия тянулась ко мне, чтобы раздавить, сокрушить, перемолоть, — и уверенности в том, что удастся потом восстановиться, у меня не было.
А если и получится, что толку, если я буду заживо похоронен в каменном склепе?
Один коридор сменялся другим, я пролетал пещеру за пещерой, как на крыльях, пока рокот за спиной не начал стихать. Порой форма безликого была неудобной, однако отсутствие лёгких, по крайней мере, не давало сбиться с дыхания. Я остановился и обернулся, приглядевшись к далёкому рубежу, где прекратился камнепад.
Проход был завален.
Хорошо, что я не собирался возвращаться тем же путём.
Я осмотрелся и обнаружил, что оказался в округлой пещере. Её пол устилал мелкий песок, на поверхности которого отпечатались следы множества монстров. Гуще всего они покрывали берег маленького подземного озера, поверхность которого излучала неяркий голубоватый свет.