Про человека с Эпсилон Кассиопеи
Шрифт:
Между тем, в помещении возникли и другие доярки. С шутками-прибаутками они распределили по стойлам сено, потом вооружившись лопатами, стали выгребать навоз. Дружно так, слаженно, со знанием дела. Наполняли лепешками допотопные тележки, а затем, по длинном коридору, откатывали их к воротам на противоположном конце фермы. Там тележки принимал тщедушный мужичонка. Он транспортировал их куда-то за пределы помещения, очевидно, в специализированное навозохранилище. Нужно бы выяснить, что они делают со всей это кучей дерьма. А ведь куча, это мягко сказано. Это за один день куча, а за неделю?
Доярки посматривали на него с интересом, но не навязчиво. Все-таки дел у них было по горло и
— Рада, ну чего ты боишься, дуреха, — в мир инновационной фермы ворвался ласковый голос Светланы. — Давай, стой смирно, я тебя разомну… Да не больно, нежно… Вот так…
Девушка массировала вдоль и поперек грязно-розовое вымя с набухшими наростами. Корова норовила дернуть бедром, но доярка хлопками да поглаживаниями профессионально пресекала все попытки животного проявить характер. Затем она ловко привязала нервный хвост животинки к норовистой ноге и подставила под вымя ведро. И стала методично дергать за наросты. Оттягивать их вниз. Послышался характерный звук соприкосновения струй с оцинкованной поверхностью. Белые хлесткие подачи постепенно заполняли ведро. Движения Светы были точны и безукоризненны. Да, пожалуй, без человека не обойтись, подумал Четыре_пи. Необходим одушевленный фактор. Коровы наверняка эмпатически восприимчивы, а значит для нормального процесса сбора молока нужен гуманитарный контакт. А вот сам процесс воздействия на соски можно и нужно механизировать. Если на каждый сосок надеть воздействующую фрикционную насадку, то можно одновременно манипулировать всей молочной железой. Значительный шаг вперед по сравнению с парой рук.
— Хотите попробовать? — спросила Света, покрасневшая от усердия.
— Что? — Четыре_пи даже испугался. — Доить?
— Это несложно, — ободрила девушка. — Глядите, хватаешь вот тут… за основание, а потом книзу и чуть в сторону. Одновременно и сильно, и мягко. Давайте, у вас получится!
— Нет! — отпрянул он. — Я и так все понял.
— Если не попробуете, то как сможете оценить наш нелегкий ручной труд? — спросила Света не то чтобы с укоризной, но с упреком.
Четыре_пи зажмурился. Возмужавший в несколько рафинированных условиях генномодифицированного питания он никогда не задумывался о натуральном первобытном хозяйстве. Это отвратительно! Вся эта ферма рассадник антисанитарии и паразитирующих бактерий. Но с другой стороны, как упустить возможность вживую поучаствовать в самобытном туземном процессе. Нужно просто переступить через вколоченные во время учебы нормы. В конце концов, вот она настоящая жизнь. Это не учеба, даже не экзамены. Это просто будни пилота дальней разведки. И если для успеха миссии требуется подоить неумытую корову, он это сделает!
— Подвинься — Четыре_пи решительно полез под вымя, смело выдохнул и целеустремленно схватился за сосок.
Света удивленно посторонилась.
Когда ведро наполнилось примерно на половину, разведчик ощутил под пальцами пустоту. Вымя словно схлопнулось, и из гулкой цистерны превратилось в дряблое полотнище.
— Ну вы даете! — уважительно присвистнула Света. — Леонид Дмитриевич, а давайте к нам в бригаду?! У вас явный талант.
— Да ладно, не так уж и сложно оказалось, — польщенный Четыре_пи вытер руки о предложенную ветошь.
— Да, как батя мой говорит, титьки мять дело нехитрое, — горько усмехнулась девушка. — Только вы одну корову сдоили, а у меня их на участке двадцать пять. Покорми, убери, разотри, подои, опять убери… и так три раза в день, без праздников. И только один выходной в неделю. И ладно я… всего лишь второй год работаю. Тут бабы от школы до пенсии вкалывают. И сыро, и холодно. А летом жара и гнус. Ревматизмы и артриты кругом. Морщины в тридцать лет. И жизни личной почти нет. А ведь у многих еще и свои домашние коровы есть. Эх…
Света поднесла ведро к бидону и аккуратно слила молоко в алюминиевый зев. Четыре_пи молчал. Сиюминутная эйфория от преодоления норм сразу улетучилась. Он смотрел и видел ее покрасневшие пальцы, локон волос, выбившийся из-под косынки, начинающуюся сутулость, пятна на халате, грязь на сапогах… И у него почему-то запершило в горле и защипало в носу. И в глаза что-то тоже наплыло. И захотелось схватить Светлану за руку, за эти натруженные покрасневшие пальцы и забрать отсюда. Вообще посадить на ТОПМ и улететь.
— Отставить, пилот! — сам себе мысленно приказал Четыре_пи. — Не раскисать! Что за земные привязанности. Что за земные чувства. Ты профессионал. Ты симбиотический организм с Десять_кью. Ты на задании. Тебе безразлична эта аборигенка.
— Света, — сказал он срывающимся голосом. — Слышишь, я обязательно сделаю все, чтобы на ферме не было так тяжело. Я обещаю.
25
Вечером Четыре_пи проверял контрольные работы десятого класса. Решения в основном были правильными, но хотелось чего-то внезапного, изящного, другого. Задачи специально подбирались под многовариантный разбор. Но несмотря на все объяснения и намеки на множество альтернативных выводов, ученики в основном прибегали к стандартным, давно привитым шаблонам. Им не хватало творчества. Не хватало смелости. Над этим нужно поработать, сделал себе заметку Четыре_пи, выводя в тетради очередную «четверку».
В дверь постучали.
— Войдите!
В комнату вошла Света. Умытая, уставшая и почему-то грустная.
— Леонид Дмитриевич, вы почему ужинать не идете? — тихо спросила она.
— Что-то не хочется, — сказал Четыре_пи и прислушался к себе: и вправду не хочется. — Аппетита нет. Не нужно меня ждать.
Света не уходила. Стояла в дверях, слегка, почти неуловимо, покачиваясь на месте.
— Леонид Дмитриевич, — позвала она все также тихо. — Можно я у вас посижу? Вы работайте, не обращайте на меня внимания.
— Конечно, проходи, — неожиданно засуетился Четыре_пи. — Вон, присаживайся на кровать.
Она села, вытянула ноги в своих неизменных стоптанных шлепанцах. Облокотилась на коленки, положив на ладони лицо. Четыре_пи почувствовал себя виноватым. Совершенно необъяснимо и иррационально.
— Свет, случилось что-нибудь?
— Нет-нет, ничего, все в порядке. Вы работайте! Я не хочу вам мешать.
— Ты мне ничуть не мешаешь, — Разведчик заставил себя не смотреть на нее и вновь вернулся к тетрадям.