Про разных драконов и всяческих королей

Добрынина Марина Владимировна

Там, в пыли, с рычанием и воплями, катались по полу Тибальд и Распишах. Тибальд при этом вцепился руками в роскошную бороду гнома, а Распишах так и норовил оставить красавца-эльфа без некоторой части шелковистых локонов. Эльф пинался и повизгивал, гном пытался аккуратно припечатать эльфа затылком в мраморные плиты.

Вокруг них с веселым лаем скакали две королевские борзые.

На королеву внимания никто так и не обратил.

— Что происходит? — спросила она.

— Я тебе его не отдам, мерзкий длинноухий! — орал гном, брызгая слюной.

— Ты

его не получишь, — надрывался эльф, — он мой!

Глаза Лизандры все больше лезли на лоб. Происходящее как-то совсем в голове не укладывалось. Она обвела зал изумленным взглядом. Обнаружила среди присутствующих и гномов, и эльфов, и людей. И это помимо прочей нечисти. Пируют вместе, значит, война закончилась. Это хорошо. Но вот поведение двух лидеров…

Лизандра была в чем-то очень неискушенной девушкой, и потому явление в зале ясна солнышка — государя Миссонии потрясло ее до глубины неиспорченной души.

Роланд вплыл в помещение красивый весь до тошноты. В красном камзоле, желтых штанах, сапогах с загнутыми носками. На его аккуратно причесанной голове красовался парадный королевский венец с опалами и бриллиантами, который до сего момента был надеван королем лишь один раз — собственно, на коронацию. Ранее Роланд считал его слишком помпезным. Да и не принято это было как-то — в парадных венцах по пьянкам расхаживать.

Итак, Роланд вплыл, рассеянно оглядел присутствующих, и тут его взгляд упал на все еще выясняющих отношения представителей иных разумных рас.

— Боже мой! — вскричал король, — что же это такое делается?!

И всплеснул руками. Тут уже все перестали жевать.

Народ привстал. Король, как-никак. Положено, ежели монарх в помещении вдруг проявляется. Даже такой вот. Странный.

Роланд бросился к дерущимся.

— Ну что же вы, — причитал он, заламывая пальцы и пытаясь разобрать клубок на составляющие, — ну так же нельзя, ну ребята!

Лизандра наблюдала за сценой в недоумении. В ее понимании Роланд должен был сначала бросить какое-нибудь ехидное замечание на данный счет, а затем вызвать стражу. Или наоборот. Хотя, в ее понимании, опять-таки, данная сцена никогда бы не произошла. Королева недолго жила в Миссонии, но и она успела уяснить, что Тихий и Мудрый — чуть ли не самые выдержанные, да, пожалуй, и самые хитрые существа во Вселенной. А такие, извините, не дерутся. За таких всегда есть кому почесать кулаки.

Вскоре жизнь Лизандры, и до сего момента не радующая ее исполнением желаний (исключая прекращение военных действий), стала и вовсе невыносимой.

Король ее гордо игнорировал. Нет, не так. Чтобы нечто игнорировать, надо об этом помнить, надо знать, что это недостойно твоего внимания, и постоянно этому недостойному о том напоминать. Король о жене своей просто забыл. Как забывал он о прислуге. Ну, есть нечто, убирающее горшок и подметающее полы. Ну и ладно. Не будет убирать — задумаемся, а так… Вот и королева была сведена на позицию горшкоубирателя.

Король был поглощен интересными

отношениями — с гномами и эльфами. Но, надо признать, новые фавориты свое особое положение тоже не использовали во вред государству. Не нужны были им ни почести, ни награды — одно лишь внимание со стороны обожаемого государя, пару слов в ответ — и вот оно, счастье. А бедный Роланд все не мог выбрать — кто из них ему более по сердцу — Тихий или Мудрый, и мучился, не зная, с кем бедой поделиться.

Но отчего же не с кем? А жена?!

Лизандра была почти счастлива, когда король пригласил ее к себе. Поболтать. Она надела лучшее платье из бирюзового бархата, велела волосы себе заплести особенно эффектным способом. Лизандра надеялась, что у Роланда, наконец-то, в голове шарики с роликами встали на место.

Роланд принимал ее в кабинете. Он сидел, в задумчивости облокотившись о стол и печально глядел на гобелен на стене. На картине изображена была сцена охоты — две гончие преследовали оленя. И государю казалось, что олень — это он. А потому он вздыхал протяжно и часто.

Едва Лизандра появилась на пороге, Роланд оживился.

— Милая, — сказал он, — мне нужно посоветоваться с кем-то. Такая дилемма.

Королева радостно улыбнулась. Ей вспомнились времена, когда с ней вот так вот советовался отец ее Миклуш.

— Конечно! — воскликнула она, — в чем проблема?

— Ах, — томно произнес король, — Я не могу выбрать. Тибальд, он такой красивый. Ты обращала внимание на то, как светятся его глаза в сумерках? У него такой мелодичный голос, он такой гибкий и изящный. А Риспишах — он сдержанный, мужественный. Он такой сильный и смелый. А плечи… Какие у него плечи — широкие, мощные. Ах!

Ее величество побледнела.

— И что ты хочешь от меня? — тихо спросила она.

— Так помоги мне! — капризно воскликнул король, — это же ненормально, если я буду сразу с двумя!

Лизандра, путаясь в подоле, выбежала из кабинета.

Роланд открыл глаза, но поднять голову от подушки не смог. У него чудовищно болело все тело, а в виски, казалось, кто-то вколачивал гвозди.

— Где я? — простонал он.

— У меня в гостях, — услышал король и дернулся. Мерзкий скрипучий голос усилил боль, хотя, казалось, это невозможно. Роланд с трудом повернул голову и обнаружил рядом с собой божественно-прекрасную женщину. Король поморщился.

— Я ничего не помню, — признался он.

— И не должен! — радостно ответила дама.

— А Вы кто?

— Я?!

Дама изобразила на лице негодование. Ее длинные черные ресницы так и затрепетали.

— Ах, Ваше величество, Вам должно быть стыдно за такое невнимание.

Король прикрыл глаза. Ее голос, казалось, ввинчивался прямо в мозг.

— Но я Вас прощаю, — игриво добавила дама, — меня зовут фея Гертруда.

Роланд, не сдержавшись, застонал.

Признаться честно, в детстве его пугали феей Гертрудой, когда он не хотел засыпать вовремя или чуть-чуть хулиганил.