Прочь из моей головы
Шрифт:
– Спасибо за предупреждение, – только и смогла выдавить я.
Ну, конечно, тогда Лукреция будет дорожить таким другом, как Йен. Его же травить можно сколько угодно, он не обидится – ещё и подскажет, как яд сделать более смертоносным. После её выступления воцарилось шаткое равновесие: чародеи больше не спешили заявлять о своих симпатиях к Эло Крокосмии, потому что одно дело – прикрываться семьёй Датура, а другое дело – конфликтовать с будущим лидером этой же семьи. Несколько чародеев-одиночек высказались в пользу Хорхе, примерно столько же – против, и потом дело
Сердце у меня замерло; я рефлекторно сощурилась, пытаясь понять, кто из утончённых, безупречно элегантных женщин, расположившихся в первом ряду, та самая Флёр, но безуспешно. Образ из снов был размытым, да и сколько времени прошло с тех пор… Маленькая принцесса в голубом платье стала угловатым подростком, затем – гордой юной наследницей; их с Йеном пути разошлись, и если он нисколько не изменился, то для неё прошло полвека. Она стала старше, многое пережила… хотя что такое сто лет для чародейки, в перспективе способной прожить триста лет? Всего треть жизни позади?
…прямо как у меня.
Разглядеть Флёр так и не удалось. Говорить от лица Роз взялся убелённый сединами мужчина по имени Венсан, который назвался пресс-атташе. Он не стал делать долгих вступлений, объясняться или оправдываться, в отличие от представителей других семей, и объявил коротко:
– Розы считают, что Хорхе Альосо-и-Йедра был обвинён ложно, и предлагают ему свою защиту и покровительство.
Взорвать грязевую бомбу посреди Арены и то было бы менее эффектно.
Теперь всем уже стало ясно, чем закончится дело. Даже если кто-то колебался до сих пор и планировал отомстить Хорхе, прикрывшись кланом Датура, то сейчас желающих рисковать не осталось. И, хотя чародеи пока выдерживали паузу, я уже понимала, что победа на нашей стороне.
Понимал это и Эло Крокосмия – только вот разочарованным, потрясённым или даже просто огорчённым он не выглядел.
– Значит, вот что вы решили, – тихо произнёс он, и у меня мурашки по спине пробежали. – Что же, правильно – весы правосудия склоняются к тому, за кем сила. Но я действительно хотел обойтись без крайних мер, подождать ещё несколько лет… Видимо, не получится. Йен Лойероз, – повысил он голос, привлекая к себе внимание. – Ты обвинял меня в намерении создать оружие, способное уничтожить бессмертного. К счастью, обвинения запоздали: я уже его создал.
Что-то ярко, почти невыносимо вспыхнуло сбоку от нас, на трибунах. Я инстинктивно пригнулась, Йен воздел руки, окутывая нас чарами…
Тщетно.
Потому что целью были не мы.
Ложа Стальных Камелий – та самая, лишь на два яруса ниже Роз и немного меньше – исчезла. На её месте зияла дыра – сквозная, через всю толщу скалы, на многие сотни метров. Края не были оплавлены и не дымились; не пахло кровью или горелым, нигде не лежали обломки… Просто часть окружающего мира исчезла бесследно.
– Кто-нибудь ещё хочет выступить в пользу ублюдка Альосо-и-Йедра? –
Йен побледнел как смерть, и с леденящим душу ужасом я осознала, что он успел проследить направление удара, но защитить от него людей не смог.
– Я хочу! – послышался вдруг звонкий голос Юон. – Хорхе – мой друг. А значит, те, кто его защищает – мои друзья тоже.
Очень-очень медленно я обернулась к ней – и едва не потеряла сознание от облегчения.
Глава клана Камелий, импозантный немолодой мужчина в сером жакете, с ошалелым видом покоился на руках у довольной Юон. У неё под ногами, вповалку, словно брёвна, валялись его родичи – с не менее одурелыми выражениями лиц, но определённо живые. Близняшки в ярких футболках сидели на коленях у Сета, вцепившись в его плащ, и с любопытством таращили глаза.
– Телепортация, – выдохнул Йен, и уголок губ у него слабо дёрнулся. – И непревзойдённая скорость. Ну, конечно, даже если удар нельзя отразить, от него можно уйти.
– Я быстрая, – радостно кивнула Юон. И ткнула пальцем в Сета: – А он может в мгновение ока перенестись на четыре сотни шагов. Удобно догонять еду, да?
«Еда» у неё на руках затихла и притворилась глазастой ветошью.
Одна из «статуй» в масках, кажется, самая первая, обернулась к Крокосмии:
– Вы отдаёте себе отчёт в том, что повлекут за собой ваши действия? – спросила она. Похоже, что хладнокровием там уже и не пахло, и потому даже маскирующие чары не могли полностью вытравить кипящие эмоции, сделать голос нейтральным и бесполым: было кристально ясно, что это женщина – и женщина разгневанная. – Суд предоставляет вам шанс остановиться.
– Это мой последний шанс выжить и сохранить своё положение, – ответил Крокосмия спокойно. – Для того чтобы кровопролитие стало легитимным, мне надо всего лишь бросить вызов всем, кто присутствует на Арене, верно? Как пытался это сделать Лойероз в самом начале.
– Прецедент Чёрной Розы, – произнёс Хорхе, аккуратно избавляясь от остатков кандалов на своих запястьях. – Но это значит утопить Арену в крови. Я был тогда в числе выживших, и от запаха мертвечины мутило даже меня.
– У Чёрной Розы было полторы сотни противников, а не пятнадцать тысяч, – добавил Йен. Лицо у него, несмотря на легкомысленный тон, оставалось напряжённым. – И среди них не было ни бессмертного чародея, ни древних вампиров.
Удивительно, что никто не пытался ни закричать, ни даже пошевелиться – все, кто сидел на трибунах, в буквальном смысле застыли, хотя наверняка втайне они готовили чары. Но тишина стояла такая, что после каждой реплики можно было расслышать дыхание тех, кто находился рядом…
И я понимала почему.
Сейчас Йен, Хорхе и та женщина-судья в маске пытались тянуть время; сомневаюсь, что кто-то из них надеялся всерьёз уговорить Крокосмию, но каждый из них сознавал: в ту же секунду, когда закончатся переговоры, начнётся бойня.