Процветай
Шрифт:
Я разрушу эту связь, которая выходит за рамки любви, и заберу ее душу с собой.
Это единственное, что помогает мне дышать.
Я смотрю, как Коннор передними зубами раскусывает таблетку пополам. Его взгляд встречается с моим, полный нехарактерного беспокойства, которое он редко кому показывает.
— Ты что, усыпляешь меня? — спрашиваю я.
— Не так, как тебе хотелось бы, — мягко отвечает он. Он протягивает мне половину таблетки. — Я не могу облегчить твою боль, как бы сильно ни хотел, — он делает паузу. — Это лучшее, что я могу сделать на данный момент.
Каждый
56
. Лили Кэллоуэй
.
2 года: 01 месяц
Сентябрь
— Ло, — говорю я, как только Коннор передает ему телефон. Он сказал мне, что Лорен принял снотворное, так что у меня есть всего несколько минут, чтобы поговорить с ним. Слезы уже текут по моим щекам, когда я представляю их вовлеченными в беспорядки в Париже, кадры которых показывают почти на всех новостных каналах. Мы с Роуз не знали, что наша сестра и ребята оказались втянуты в это, пока не позвонили Коннору.
Я сижу на моей кровати, подтянув плед к груди. Роуз вышла из комнаты, чтобы позвонить и сказать Поппи, что Дэйзи в больнице. Коннор, Райк и Ло находятся в приемной, не зная, насколько серьезны ее травмы.
Мы с Роуз уже купили билеты на рейс и побросали одежду в ручную кладь.
— Лили, — запинается он. Я слышу муку в его голосе. Мне не нужно спрашивать, откуда она. Слишком много причин могли повлиять на это.
Мое горло сжимается, и я собираюсь с силами ради него, насколько это возможно.
— Я люблю тебя, — следующее, что я говорю.
Я практически представляю, как он зажмуривает глаза, чтобы сдержать поток слез, а его дыхание становится более резким, чем обычно.
— Я облажался, — говорит он.
— Нет, — говорю я ему так строго, как только могу. — Ты не облажался.
— Ты не знаешь, что я сделал.
— Это не имеет значения, — как бы мне хотелось обнять его. Почему мы должны быть так далеко друг от друга?
А потом он говорит срывающимся голосом: — Я никогда не смогу победить это.
— Ло, — вздыхаю я, облизывая пересохшие губы. — Ты забываешь кое о чем.
Он глубоко выдыхает.
— О чём?
— Мы на Земле-616. Это не альтернативная вселенная, — я крепче сжимаю телефон, на глаза наворачиваются слезы. — У нас будет счастливый конец. Просто нам нужно немного времени, чтобы до него добраться.
Он сказал мне это однажды, когда я была на самом дне. Теперь ему просто нужно вспомнить его собственные слова.
Он снова выдыхает, словно с его груди медленно сходит груз.
— Ты мне веришь? — шепчу я.
— Каждому слову, — говорит он. — Я хочу обнять тебя.
Я улыбаюсь и вытираю остатки слез.
— Ты уже обнимаешь.
— Да? — бормочет он. — Лили...
Я жду, пока он закончит свою мысль, одной рукой
Очень тихо он говорит: — Без тебя меня бы здесь не было, — это больше, чем просто «я люблю тебя». Это признание, которое подтверждает то, что я уже давно знаю.
Нас связывают не наши зависимости.
А наше детство. Наши души слились воедино с самого начала.
57. Лорен Хэйл
.
2 года: 02 месяца
Октябрь
С тех пор как я попала в больницу четыре дня назад, мне не удается произнести ни одного душещипательного извинения в адрес брата. Каждый раз, когда я пытаюсь это сделать, из моего рта вылетает что-нибудь похуже. Молчание приносит лучшие результаты, но оно также вызывает тяжесть в груди. Мне начинает казаться, что я сдерживаюсь только для того, чтобы наказать себя.
Я провожу рукой по волосам, прежде чем поправить бейсболку. Оглядываюсь на бензоколонки, ожидая натиска камер. Вокруг тихо, только деревья шелестят на ветру.
— Никто нас не преследует, — напоминает мне Райк, нарушая напряженную тишину. Его бровь зашита, это самая серьезная из его ран, полученных во время беспорядков. У меня сломаны два ребра, но мне пришлось отказаться от обезболивающих таблеток. Было бы слишком легко подсесть на них.
Мы с Райком стоим у бензоколонки в Огайо, перед нами — грязная дверь туалета на боковой стороне здания. Путешествие началось в Нью-Йорке, а закончится восхождением Райка на несколько скал в Йосемити, Калифорния.
Я стараюсь не думать об этом последнем этапе. Райк никогда не использует веревку или страховку. Вероятность упасть выше, чем добраться до вершины. Коннор даже говорил мне об этом. Каждый раз, когда я случайно представляю себе такой конец, в котором я переживу его, на грудь давит тяжелый груз.
Если это случится, мир будет в полном дерьме.
— Я ничего не могу с этим поделать, — говорю я Райку, еще раз оглядываясь по сторонам в поисках камер. — Я всегда буду на взводе, — у СМИ не было никаких записей о нас во время беспорядков, и нам удалось покинуть больницу незамеченными. Мы пробыли там некоторое время из-за Дэйзи — с ней все в порядке. Не то чтобы в порядке. Но она ходит. Дышит. И она ушла из модельного бизнеса. Хотя... ей все равно пришлось бы.
Райк колотит в дверь уборной, ручка сломана, вот почему мы стоим здесь и охраняем ее, чтобы никто не зашел к ней.
— Тебе что-нибудь нужно, Дэйз?
Она меняет повязки. Я смотрю на часы. Уже пятнадцать минут?
— Лента прилипла к одному из моих швов, — кажется, она вот-вот расплачется.
Райк даже не колеблется и не спрашивает, он просто проталкивается в дверь. Он оставляет ее приоткрытой, чтобы я последовал за ним внутрь. Я так и делаю. В помещении тесно, туалетная бумага разбросана по влажному кафелю.