Процветай
Шрифт:
К черту душ.
Я иду к лестнице с согнутыми руками и напряженными плечами.
— Ло, — окликает он, в голосе звучит сомнение.
Я останавливаюсь на первой ступеньке и оглядываюсь. Он стоит в дверях ванной, но не говорит мне ни единого лишнего слова, ни Мне жаль, ни Ты был прав, ни Я люблю её.
Качаю головой и спускаюсь по лестнице. Только после того, как я захожу на кухню и включаю кофеварку, то, наконец,
— Почему ты не спишь?
Холодный голос Роуз заставляет меня подпрыгнуть, синяя кружка с кофе чуть не выпадает у меня из рук. Я делаю глубокий вдох.
— Господи, не подкрадывайся ко мне так, — шепчу я, прислонившись спиной к столешнице.
— Я тебя умоляю, если бы я объявила о своем появлении в комнате, ты бы назвал меня Королевой Стерв. Если уж на то пошло, я делаю тебе одолжение. Тебе нужен новый материал.
Она достает красную кружку из шкафчика рядом с моей головой, уже приняв душ и надев черное платье с золотым ожерельем.
— Отлично, — говорю я, ещё слишком рано, чтобы вступать с ней в словесную перепалку.
Она нетерпеливо ждет, пока кофе сварится, постукивая каблуками по половицам.
— Он не идеален, знаешь, — говорит она.
Я понимаю, что у меня болит челюсть от того, что я сжимаю её. Теперь мне действительно хочется, чтобы эта дурацкая кофеварка поторопилась.
— Не тебе это говорить, — бормочу я, оба наших взгляда прикованы к кофе, который капает слишком медленно.
— Коннор чувствует себя ужасно, — добавляет она.
Мой желудок сжимается.
— Вау, Коннор Кобальт умеет чувствовать? — спрашиваю я. — А я то думал, что у него внутри одни IP-адреса и провода.
Я съеживаюсь, оскорбление ранит меня сильнее, чем я думал.
По какой-то причине Роуз сегодня не реагирует на мой сухой сарказм.
— Ты его лучший друг, — подчеркивает она, глядя на меня, пока я избегаю её пронзительного взгляда.
— Я думал, что его лучший друг — это его психотерапевт.
— Так было раньше, — говорит Роуз, — до того, как он встретил тебя. И что Коннор в тебе нашел, я понятия не имею. Провести с тобой больше пяти минут — всё равно что лежать на гвоздях.
— Взаимно, — говорю я ей и поворачиваюсь, замечая, как смягчилось её лицо, оно не такое суровое или настороженное. Она пытается быть честной со мной. — Это Коннор попросил тебя прийти и всё уладить вместо него? Заставил тебя делать за него грязную работу?
Её глаза загораются.
— Я не сучка Коннора, — огрызается она. — И делаю то, что хочу. Хочешь знать правду? Он сказал мне не лезть в ваши с ним отношения, потому что боится, что я принесу больше вреда, чем пользы. Он так боится потерять тебя, а ты этого не видишь, потому что Коннор тебе этого не позволяет.
Я обдумываю всё, что она сказала.
— Почему?
— Ему нравится вести себя так, будто
Я поставил его на пьедестал выше всех, выше собственного брата. Думал, что Коннор Кобальт ни за что, блять, на свете не причинит мне боль. Он был создан, чтобы поддерживать нас всех. Благодаря ему я чувствовал себя достойным любви, даже если он никогда не любил меня по-настоящему.
— Вся наша дружба кажется ложью, — говорю я ей.
— Это не так, — отвечает она. — Я знаю его с четырнадцати лет, Лорен. Я видела его поверхностную дружбу и ту, которую он создает, чтобы продвинуться по жизни. Ситуация с тобой не такая. С тобой он более настоящий, чем обычно. Ты должен в это поверить.
— Почему ты за него заступаешься? — спрашиваю я. — Он даже не любит тебя, Роуз.
На этот раз, думаю, у нее будет другая реакция на эти слова, она больше не будет опьянена шампанским.
Но выражение её лица остается неизменным.
— Он невероятно умен, — говорит она, — но у него есть несколько причуд. Это одна из тех, которые я готова принять. Мне не нужно, чтобы он любил меня, потому что вряд ли он когда-нибудь полюбит другую женщину. Не тогда, когда он сам в это не верит.
У меня разболелась голова.
— Иногда я рад, что не так умен, как вы двое.
Открываю соседний ящик, достаю баночку с ибупрофеном и глотаю пару таблеток без воды. Они застревают у меня в горле, а потом проскальзывают вниз.
— Лорен, — говорит она всё ещё ледяным голосом, — просто дай мне знак, что ты понимаешь хоть что-то из того, что я говорю.
Она по-настоящему хочет, чтобы я помирился с Коннором. И это говорит девушка, которой я не нравлюсь больше всего в нашей компании из шести человек.
Всё, что сказала Роуз, приобретает для меня все больше и больше смысла. Коннор не будет извиняться или говорить, что он неправ, если он уверен в своей правоте. Но тот факт, что он расстроен из-за нашей ситуации, означает, что он заботится не только о себе.
Это значит, что наша дружба настоящая.
Я слабо поднимаю вверх большой палец, практически вбок, как бы давая полуутвердительный ответ.
— Вечно ведешь себя как ребенок.
Она смотрит на меня, как бы говоря: Я приму такой ответ, и подходит к кофейнику, наполненному на четверть, слишком нетерпеливая, чтобы больше ждать.
Я ставлю кружку на стойку и открываю дверь кладовки.
Шаги раздаются по половицам.
— Роуз, ты... — Коннор замолкает, только когда видит меня. Я не обращаю на него особого внимания. Он сглатывает, а затем снова сосредотачивается. — ...Мой паспорт, ты его не видела? Мне казалось, я оставил его в нашем ящике.