Процветай
Шрифт:
— Допустим, у неё правда есть парень, — шепчет Ло между нами, — как, черт возьми, он отнесется к реалити-шоу? — он похлопывает Райка по спине. — Ты в каждой сцене с Дэйзи, ты ведь осознаешь это?
Интересно, её парень уже чувствует угрозу со стороны Райка?
— Этот мудак даже не удосужился прийти на её семнадцатый день рождения, — отвечает Райк. — Ты действительно думаешь, что ему есть дело до «Принцесс Филадельфии»? На
К сожалению, думаю, что я согласна.
Мужская коллекция заканчивается тем, что дизайнер проходит полпути, кланяется и хлопает в ладоши в знак благодарности, его бабочка в горошек выглядит опрятной и эксцентричной, как и остальная его одежда. Как только он уходит, в зале становится тихо, музыка стихает.
Некоторые женщины и мужчины открывают блокноты и щелкают ручками, чтобы записать свои мысли. Скорее всего, это пресса для журналов или владельцев универмагов. Моя значимость как «сестры Дэйзи» уменьшается, и до меня доходит значимость этого показа мод.
По обе стороны подиума гаснет свет, зрители погружаются в темноту, а длинная, широкая дорожка подсвечивается белым светом. Все лампы и вспышки направлены на середину скромного по размерам помещения. Черная ткань поднимается, закрывая стеклянные окна и окутывая нас еще более темной и интимной атмосферой.
Роуз никогда не устраивала показ мод такого уровня для Calloway Couture.
Это высшая лига.
Я узнаю песню, с которой начинается показ: «Sacrilege» группы Yeah Yeah Yeahs.
Первая модель начинает идти по подиуму в черных туфлях на платформе. Как ей удаётся не падать лицом вниз? На ней платье длиной до бедер цвета хаки с поясом цвета лосося. Ее темные волосы идеально выпрямлены и изящно завиты на концах.
Прежде чем модель успевает дойти до конца, на подиум выходит другая девушка, идущая в ногу с темпом музыки. Я насчитываю одну, две, три, четыре модели, прежде чем появляется моя сестра.
Дэйзи. Я улыбаюсь — такой улыбкой, которую я не могу сдержать, от которой у меня немного болят щеки. На ней серое платье из дорогой элегантной ткани и желтый пояс, больше подходящий для высокой моды, чем для рекламы. Ее длинные-предлинные светлые волосы свисают до талии, концы волнистые.
В семнадцать лет она ходит как зрелая, сильная женщина, с самообладанием, превосходящим мои возможности. Её бедра покачиваются, каждый высокий каблук ступает впереди другого.
Ее пристальный взгляд устремлен прямо перед собой, соблазнение сверкает в ее красных губах и сосредоточенных глазах. Вспышки не заставляют ее моргать или колебаться. Моя младшая сестра двигается так, словно мир создается у неё под ногами.
В этот момент у меня просто перехватывает дыхание. Меня переполняет гордость за нее.
Она овладевает аудиторией, даже когда проходит мимо другой модели и ненадолго позирует у края подиума. На обратном пути она подходит
Он смотрит, как она идет по подиуму, песня близится к концу.
И уголки губ Дэйзи едва заметно приподнимаются, как будто она чувствует его, прямо здесь. Когда она уходит, я пихаю Райка локтем в бок.
Он смотрит на меня.
— Что? — шепчет он, защищаясь.
— У неё есть парень.
Моя сестра заслуживает романтики, красных роз, шоколадных конфет и эпических оргазмов. Райк подарит ей лучший секс на одну ночь в её жизни, а после разобьёт ей сердце. Это единственное, чего мы с Ло взаимно боимся.
Мы находимся рядом с Райком чаще, чем Коннор и Роуз. Мы лучше знаем его привычки, а трахаться в туалете «Линкольн Филд»12 не так уж и романтично. Я делала это четыре раза, мне ли не знать.
— Лили, — шепчет он, — ей семнадцать.
Мы не должны разговаривать, не во время этого конкретного показа. Все обращают внимание на одежду моделей, и мне тоже следует. Я просто киваю, отпуская ситуацию.
Только через пятнадцать минут девушки исчезают с подиума, готовясь к финальному проходу. И вот появляется первое тело.
Дэйзи возглавляет моделей — желанная позиция. Её бледно-розовое кукольное платье развевается при каждом движении бедер, пока она практически скользит на серебристых босоножках-гладиаторах. На около двадцати женщинах позади Дэйзи то же самое платье, но другого оттенка.
Зрители начинают хлопать. Я с радостью присоединяюсь к ним, но даже когда мы это делаем, я вижу, как обычно сдерживаемая грусть просачивается из глаз Дэйзи. Как оцепенение сковывает её яркую, непостоянную личность.
Ло шепчет мне на ухо: — Она выглядит расстроенной.
Хлопки должны кого-то подбодрить. По сути, это всё равно, что кричать Я верю в фей!, но с Дэйзи получается наоборот, ее огонек гаснет, как увядающая фея Динь-Динь.
Когда она поворачивается, направляясь обратно по подиуму и обходя моделей, чтобы создать две полосы тел, она снова проходит мимо нас.
На этот раз говорит Райк.
— Просто беги, Кэллоуэй, — говорит он ей, когда она движется мимо.
Она почти запинается, почти останавливается как вкопанная. Клянусь, это было так, словно Райк задел что-то глубоко в ее душе, что-то, что причинило ей боль. Я не могу понять этого, и тот факт, что он может это сделать... Всё только усложняет.
Райк сжимает край стула, словно сдерживая себя от того, чтобы не встать и не броситься на подиум. Я представляю, как он идет спиной вперед, разговаривая с ней, отчаянно пытаясь убедить мою сестру делать то, что она любит, а не то, что говорит ей наша мама.