Продавец слов: Она

Акимова Марина

Думаю, что при виде него не просто так все внутренности и мышцы сжимаются и жаждут получить защитные иголки в подарок, чтобы в случае опасности выпустить их, образовав неприступный комочек с безопасным пузырем внутри. Безопасность. Вот главное слово, что крутится в моей голове, пока я сижу на уроках изображая сосредоточенность и делаю вид что совершенно не замечаю своего напористого соседа.

— В порядке, — шепотом ответила, чувствуя его любопытный взгляд.

Я старалась не смотреть на Глеба, ассоциируя его с Медузой Горгоной; когда-то

красивой девушкой, что стала коварной, с убийственным взглядом, который за мгновение обращает в камень людей. Не решалась проверить и посмотреть на него, хотя бы секунду; возможно, я могла бы увидеть доброту, и даже заботу. Нет. Инстинкты мне кричали: «беги!».

— Кто это сделал? — не отставала Глеб.

— Всех это волнует? — шикнула, продолжая, — и так как ты мой сосед по парте, остальные тебя послали с этим вопросом, думая, что я открою душу?

— Почему ты злишься? — негодующе разводя руки в стороны, поинтересовался Глеб.

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Ой, да ладно тебе. Ведешь себя, как богиня и смотришь на всех с высока. Будь проще!

— Отстань от нее Глебушка, — уверенный голос Лилианы пронзил все вокруг.

«Глебушка? — переспросила себя внутренним голосом; уголки рта чуть дрогнули, — Глебушка!».

— Видишь, принцессе не нравится твое внимание, — это уже была Диана и ее заточенный на импровизацию язык.

Раздался звонкий, почти истеричный смех Лилианы, как истиной подпевалы и прихлебательницы обожаемой ею Дианы, что сидела рядом с Артуром и ритмично хлопала его по плечу с прищуром, как у змеи, в довесок она вытянула губки в тонкую линию, явно улыбаясь и наслаждаясь происходящим. Наши взгляды встретились, и я ей улыбнулась; я увидела, как ее скулы напряглись, а ноздри раздулись. Диану обуревало бешенство.

«Почему ей так не нравится, когда я ей улыбаюсь?».

Это видела только я?

Я снова напрашивалась на расправу, чувствовала это свой макушкой видя, как Глеб, периодически посматривая в мою сторону причмокивал и как выразительно он подтягивал подбородок, вместе с этим морща нос, будто действительно чувствовал, как вокруг пованивало очередной хорошей трепкой.

Глеб сидел между мной и Дианой. Что он знал? Ощущал ли напряжение вокруг и какие делал выводы — мне было неизвестно. Он будто посылал мне знаки, толкая в мою сторону потоки энергии. Да, я к этому моменту категорически запретила ему со мной разговаривать.

Я старалась вести себя спокойно, показывать, что сосредоточена на учебе и только.

— Может поможешь? — небрежно сквозь зубы процедил Глеб, подпирая кулаком щеку.

— Ты справишься сам, — не отвлекаясь от прочтения, ответила я.

— Веришь в меня?

Остановилась. Подняла взгляд от книги на Глеба, тот расплылся в улыбке; в такую через которую видно все потаенные и наглые мысли человека. Стоит только посмотреть в его глаза; сомнений совсем не останется. Глаза у Глеба были холодные. Я бы добавила слово пугающие, но только в те моменты, когда он растягивал наглую улыбку (вот

как сейчас) лучики у края глаз устремлялись в стороны, добавляя прищур и вот тут становилось поистине жутко.

— Нет! — ответила и сразу же отвернулась.

«Больше так делать не нужно», — корила я себя.

Мне казалось, что Глеб будто отравляет меня, я чувствовала тяжесть от его присутствия. Все пугало в нем.

После уроков я ушла, быстро и без оглядки, ни с кем не разговаривая, но остановилась на середине пути.

«Зараза!», — выругалась, разворачиваясь обратно.

Холодный ветер пробирал до костей; собрав руки на груди, быстро двигая бедрами — вернулась в школу. Перед входом я проверила телефон. На экране ничего. Много дней уже ничего.

Последние несколько недель от Мити ни слуху ни духу. Конечно, я волновалась, но по слухам, что я улавливала от разговоров родителей, что перешептывались и многозначительно кивали, а при виде меня резко замолкали — я знала, что он жив и здоров, и даже в каком-то смысле весел.

Однажды мама разговаривала по телефону с тетей Леной на громкой связи, не слыша, что я уже вошла в дом.

— Ой, Катя, Катя, что делать? — тяжело, на той стороне трубки, охала тетя Лена. — Не знаю я что делать.

— Он уже взрослый, — парировала спокойно мама.

— Дома его не бывает, — снова тяжело вздохнула тетя Лена, — благо, что мотоцикл не трогает…

— Ну зимой-то куда?

— На машине его по ночам девочка привозит, — и мамы от ужаса охнули в унисон.

«Ну может оно и к лучшему, — подумала тогда я, молча слушая причитания мам. — Точно справится».

Митя писал реже.

«Ему больно…конечно больно».

Я решила дать ему время свыкнуться с обстоятельствами и принять жизнь такой какая она есть: суровая и довольно серая. Не напирать, пройдет время — все наладится. Я была в этом убеждена.

«Это же Митя!».

Я вошла в школу. Внутри было тихо. Почти все классы закончили на сегодня. Быстро поднявшись на третий этаж — искала преподавателя по химии. Я совсем забыла, что мы должны были обсудить детали спектакля для детей и определиться с главной мужской ролью. Кто это будет? Никто не хотел возиться с мелкотой.

Дверь была закрыта.

Я решила проверить кабинет, в котором базировался наш класс. Издалека казалось, что дверь была открыта. Вдруг она ждет меня там?

«Или дежурные задержались?».

Я заглянула. Внутри на парте сидела, положив ногу на ногу, Диана рядом с ней Лилиана, а напротив Артур. Девочки вдруг громко рассмеялись при виде моей фигуры в дверях.

— А…извините… — нелепо заикаясь ответила, я замерла у двери, не решаясь уйти. Заворожённая смотрела на Артура, а он на меня.

— Чего тебе, Демидова? — вернула меня в реальность Лилиана.

— Соскучилась? — ехидно добавила Диана.

Артур молчал. Только смотрел на меня и ждал.

— Я… искала парней…