ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят
Шрифт:
— Мы же разделили сферы влияния. Химефу на тебе. Работа — на мне, — буркнул я. — Когда закончу со съёмками, то наберу.
— Обещаешь? — Гурудзи смотрел на меня как побитая собачка.
— Посмотрим, — соврал я, отчего на душе мне сразу стало дурно.
К началу съёмок мы в очередной раз опоздали. Хоть убей, но никак не понимаю, как в Токио можно куда-то успеть в час пик, даже на личном автомобиле? Впрочем, я не особенно расстроился: к роскоши привыкаешь быстро. Пока мы ехали, я попытался расспросить Томоко, чем занимается её отец и откуда у неё личный водитель: эта тайна начала меня изрядно тревожить, но Томоко соблюдала конспирацию и
Съёмки проходили в очередном пыльном ангаре: пока я бегал по площадкам, я успел таких навидаться, и эта конкретная едва ли чем-то отличалась от прочих, кроме очередных кислотных декораций. Зато Томоко смотрела вокруг широко распахнутыми глазами и, кажется, откровенно нервничала.
Внутри ангар оказался забит разноцветными «тропическими» декорациями, съёмочной аппаратурой и множеством людей. Мой намётанный взгляд выхватил парочку менеджеров и несколько известных айдору, которые всё никак не сходили с экранов телевизоров: Мика-тян, группа «Bang the dream!» и несколько айдору-блогерш, между съёмками двигающих рекламу косметики. Мне сразу же захотелось броситься к коллегам и узнать последние новости индустрии, но я быстро взял себя в руки. Во-первых, у меня тут работа, сказал я сам себе. Во-вторых, у менеджеров был слишком занятой вид, и вряд ли они поддержали бы мой порыв.
Связующим лицом оказалась уставшего вида девочка, которая представилась «Кэдо-сан, помощница режиссёра», коротко поклонилась, едва не уронив при этом очки, и повела по пыльным коридорам к упомянутому режиссёру. Им оказался весьма импозантный мужчина среднего возраста. Он был на голову выше всех остальных и напоминал бы известного баскетболиста, если бы не абсолютно бледная кожа, чёрный кожаный плащ и чёрные зеркальные очки. Я так и не понял, как он в этих очках что-либо видел — в ангаре было потрясающе темно, а свет был направлен только на сцену, но темнота, казалось бы, его абсолютно не смущала.
Режиссёр уставился на меня с подопечной и рассматривал больше минуты. Судя мучительному выражению его лица — он всё не мог понять, кто мы такие и зачем отвлекаем его от каких-то важных дел?
— Рюичи Хошино, Шайнинг-стар, — нарушил молчание я. — Нас направило к вам руководство и была предварительная договорённость…
По лицу режиссёра промелькнуло что-то вроде осознания.
— А, именно вас мы и ждём. Пойдём дорогуша, — он широко улыбнулся и подхватил Томоко под руку, — Тебе ждёт очень важная и нетривиальная роль. Знаешь, — сказал он как бы по секрету, — Для этой роли мне приходится подбирать уже пятого человека. С этими кретинами невозможно работать!
Я засеменил следом. Рассказы про сложность роли меня немного насторожили. Обычно за этим не скрывалось ничего хорошего. К тому же Томоко с очень большим трудом тянула на хорошую актрису. Но всё оказалось не так плохо. По пути режиссёр прочёл нам целую лекцию об авторском замысле, откуда я сумел выхватить, что снимаем мы рекламу новой линейки фруктового сока, где моей подопечной отведена роль госпожи Лимон. Это меня вполне успокоило. В тот момент я был уверен, что уж со второстепенной ролью фрукта она справится.
Как бы не так. Томоко и в этой ситуации умудрилась меня удивить. От неё требовалось
Уж не знаю в чём была проблема, но мы переснимали этот дубль потрясающе долго. Настолько долго, что я даже успел устать и отправился подкрепиться к столу с напитками и сэндвичами. Когда я вернулся, то всё шло по-старому. Режиссёр ужасно сердился и кричал. Его послушать, так на роли госпожи Лимон не то что рекламный ролик держался, а вся японская киноиндустрия. Томоко же своей игрой оскорбляла искусство, богов и чувство прекрасного всего человечества.
Всё происходящее меня основательно удивило. Причём настолько, что мне даже показалось, что у режиссёра к нам или к нашей компании что-то личное. Никаких других для такого гневного поведения я не видел. Да, играть Томоко не умела, но её роль никакой игры и не предполагала. Там негде было ошибиться. Зато все приказы и распоряжения она выполняла тщательно, а выглядела в своё дутом жёлтом костюме не хуже других, да и в остальных аспектах от массовки тоже не отличалась.
Мне уже начало казаться, что отправляться на эти съёмки было плохой идеей и я уже начал прикидывать разные способы под благовидным предлогом сбежать, но ничего дельного мне в голову не пришло. Режиссёр же, накричавшись до хрипоты, объявил наконец перерыв. Томоко в жёлтом костюме госпожи Лимон бросилась на улицу, а я же бросился за ней.
На улице было пасмурно и явно собирался дождь. Впрочем никого это не смущало. Уставшие работники разбрелись по небольшому дворику и принялись остервенело курить. Причём все сбились по своим кучкам. Техники с техниками. Менеджеры с менеджерами. Режиссёр расположился на скамейке со своей помощницей и только моя Томоко осталась одна. Я отправился к ней, но меня остановил звонок на телефон. Когда я его доставал, то ожидал очередную выволочку от Намии, но реальность оказалась более прозаичной — звонил мне Гурудзи. Отвечать я не стал — скинул и отправил СМСку, что перезвоню.
Вблизи Томоко оказалась заплаканной. У неё весьма заметно потёк макияж, а сама она сосредоточено тёрла его салфеткой.
— Последняя попытка была неплохой. У тебя почти вышло, — попытался её поддержать я.
— Издеваетесь? — её голос дрожал.
— Нисколько. Да и я всё понимаю. Сложно требовать от человека каких-то результатов, если он впервые вынужден заниматься чем-то новым.
— Скажите, Рючи-сан, — Томоко скомкала салфетку и бросила в урну, — Я правда такое ничтожество?
Тут уже немного опешил я.
— Нет, почему же? Ты просто неопытна. И если честно, — я попытался прибавить доверительных ноток, — Ты выступала ничуть не хуже других. Даже не знаю, почему режиссёр на тебя так взъелся?
— Не врите, — сухо ответила Томоко, — Я бы с вами согласилась, если бы подобные вещи не случались так часто. Но у меня слишком много вещей получается плохо и мне слишком много об этом говорят. А значит я действительно ничтожество.
Она затянулась сигаретой, а мне очень резко дошло, насколько же мне осточертела эта работа. Постоянно вот мне приходится успокаивать нестабильных и сложных людей, причём с такой завидной периодичностью, что впору и психологом становится. Хотя нет. Это будет та же работа, но только в профиль. Лучше уж сантехником. Трубам и унитазам по крайней мере не нужно рассказывать, что они со всем справятся.