ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят
Шрифт:
— А давайте отсюда сбежим! — неожиданно предложила Томоко.
Я аж на секунду потерял дар речи, но быстро взял себя в руки. Честно говоря, перспектива сбежать выглядела на ужас приятной. Если бы не Намия, которая явно не поймёт такой манёвр и такой провал во время первой же сьёмки.
— Всё равно я тут всем только мешаю. Так к чему оставаться? Мучить себя и других? — продолжила Томоко.
— Нет, — отрезал я, — Мы сбежим только после того, как закончим все дела.
— Но у меня же не получается. Мне этот dummkopf, — Томоко кивнула в
Я напомнил Томоко про обещание. Моя подопечная ойкнула, зажала рот руками, но тут же пришла в себя и вновь принялась протестовать.
— Значит ты будешь пробовать ещё сотню раз, — остановил её я. — А что ещё остаётся? Тебе нужна хоть какая-то реклама и хоть какая-то практика, а мне нужно быть способным хоть что-то предложить клиентам.
— Идиотизм!
Мне пришла в голову блестящая идея:
— Вот и попробуй отнестись к этому, как к идиотизму.
Томоко смерила меня непонимающим взглядом.
— Тебя окружают идиоты, — продолжал я. — Вся эта съёмочная площадка идиоты, а ты одна нормальная. И тебе всего лишь нужно убедительно под них закосить. Чтобы они поверили, что ты ничем от них не отличаешься.
— Хорошо, — тихо сказала она, — Я попробую. Но если у меня снова ничего не получится, то продолжать участвовать в этом унизительном цирке я не собираюсь.
— Вначале попробуй, — подытожил я. — А потом уже будем обсуждать цирк.
Перерыв окончился. Группа снова забрела в ангар и сьёмки начались сызнова. Я же развалился на хлипком складном стуле и уставился на сцену. Ничего интересного там не происходило. Этот рекламный ролик я уже успел выучить наизусть и его сюжет был примитивно прост. Всё начиналось в тропическом саду, где камера медленно проплывала сквозь листья.
— В саду, где зреют чувства, всё не так сладко, как кажется, — Говорил закадровый голос.
Затем на сцену выпрыгивал Апельсин, чистый мачо в спортивном костюме из 80-х, а за ним выпрыгивала Яблоко, наивная, но дерзкая юная девушка в школьной юбке и кедах. Они карикатурно бежали друг к дружке, но в последний момент их разнимал Банан-полицейский и дул в свисток.
— Не смешивать витамины! Это вне закона! — кричал он.
Следующий дубль был с грушей-соблазнительницей, она томно раскинулась на кушетке в мехах и с бокалом сока. Смотря в камеру, она говорила с придыханием:
— Но кто сказал, что закон важнее чувств?
Затем было множество дублей, которые, как я понял, должны были изображать безумные танцы фруктов, или же их безумное дрыгание в блендере. Фрукты были один другого краше: Виноград на скейте. Лайм в латиноамериканском костюме, Киви возле диджейского пульта и все сливалось в молодёжно-бунтарский танец, причём с каким-то диким перебором в сторону молодёжности и бунтарства. Музыка нарастала и действие прерывала госпожа Лимон. Моя Томоко выходила на сцену и говорила:
— А я Лимон, но ведь это же не проблема!
Самое смешное, что её роль действительно оказалась проблемной и раз за разом вызывала
Неудачные дубли следовали один за другим. Меня каждые десять минут терроризировал звонками Гурудзи. А люди вокруг откровенно скучали, но что меня раздражало гораздо больше — они начинали над Томоко посмеиваться, а заодно и надо мной. Понять я их мог. Никакого удовольствия сидеть в пыльном ангаре под палящим светом софитов не было, особенно когда нужно было сидеть только из-за чужих ошибок. Но всё равно это было чертовский обидно!
Томоко тоже заметила, что над ней стали посмеиваться. На её лице застыла расстроенная гримаса и я только заметил, как у неё начала дёргаться нижняя губа. Я уже было хотел к ней подойти и наговорить очередных благоглупостей про то, как надо больше стараться и верить в себя, но тут режиссёр скомандовал новый дубль.
Предчувствия у меня были самые неприятные. В тот момент мне больше всего казалось, что сейчас Томоко выйдет на сцену и всех пошлёт, а потом сорвёт этот дурацкий дутый костюм, но всё вышло куда прозаичней. Она красная выбежала на сцену в нужный момент и почти что прокричала свою фразу в лицо режиссёру, причём выпалила весь текст с явно различимым немецким акцентом.
Всё это было настолько не по сценарию и настолько оскорбительно, что я сразу же начал придумывать отмазки для Намии. Придётся ведь ей будет объяснить, почему первая же сьёмка моей подопечной была сорвана скандалом?
Только ничего придумывать оказалось не нужно. Режиссёр ничуть не оскорбился. Напротив, он с самым довольным видом начал аплодировать и рассыпался в комплиментах.
— Вот это я понимаю ИГРА! — закричал он, — Если бы все мои актёры были такими, то я бы уже складировал дома оскары.
Весь зал резко затих. Затем тихо, а потом всё более и более громко, все начали аплодировать. Томоко, на лице которой успел смениться весь спектр чувств, бросилась ко мне. Я же бросился к режиссёру.
— Мы больше не нужны? — устало спросил я.
— Мне больше никто не нужен! Считайте, что вся работа уже сделана. Оставшиеся дубли доснимем без вас, но, — режиссёр снял очки и протянул мне руку, — я надеюсь на долгое и продуктивное сотрудничество. Обычно эти идору совсем не имеют играть. Их нужно плёткой лупить, чтобы выдавить хотя бы капельку чувств. Ваша же всё сумела сама.
Рукопожатие режиссёра оказалось на удивление крепким. Я же клятвенно заверил его, что Томоко и не с такими ролями в будущем справиться.
На улице я принялся звонить Гурудзи. Тот не брал трубку, но дозвониться мне не дали. Меня прервала Томоко и что меня гораздо больше удивило — за её спиной виднелся вездесущий телохранитель.
— Рюичи-сан, — как-то слишком официально начала Томоко, — вы не составите мне сегодня компанию?
Я начал было рассказывать, что вот именно сегодня вечером я безумно занят, и что у меня множество дел, но меня прервал телохранитель. Он грубо схватил меня за шкирки и потащил к машине.