Продюсер
Шрифт:
— Ищите не там, где стоит фонарь, а там, где темно! Во мраке прячется убийца. Крадется он всегда неслышно. Внезапно жертву настигает. Безжалостно вас убивает.
— А? Шекспир? Знаю, читал.
— Ну, примерно так, — усмехнулся Артем, наклонился перед Агушиным над столом и уперся руками. — Фарфоров — это фонарь. Яркий, слишком яркий для убийцы. И даже для заказчика. Да и не было у них особых финансовых пересечений. Гонорары? Да. Но это не причина для кровопролития. Тут интересы покрупнее…
Он приблизился
— И ваша буква «ф» может быть вовсе ни при чем. Иосиф вообще не выговаривал половину алфавита. Лодка у него была «вотка», а купальник — «тупальнит». Так что и «ф» могла быть и «р», и «л», и «д», и даже «з». Вы же никогда его живьем не слышали?
Агушин отрицательно мотнул головой и превратился в слух — для него услышанное от адвоката было полным откровением!
— А я слышал, — улыбнулся Павлов, — и еще один совет: пересмотрите еще раз фильм «По семейным обстоятельствам».
Агушин хмыкнул:
— Зачем?
— Там есть замечательная сцена. Визит логопеда в роли Ролана Быкова. Многое проясняет. Удачи вам, товарищ следователь! Мне пора. Ждут наверху.
Павлов показал пальцем в потолок, и что бы об этом жесте ни думал Агушин, адвокат не обманывал его ни секунды. Его самолет действительно вылетал через несколько часов, а документы, полученные от Агушина, должны были и в самом деле подняться на самый верх, небывалую для них высоту. Километров на восемь-девять.
Заказчик
Абсолютное большинство тусовщиков мечтали попасть хоть на одну из тех вечеринок, что регулярно закатывал Алим, — на каждое семейное торжество. У него была огромная семья. Восемь детей, шесть братьев и пять сестер, двенадцать племянников, два внука и две внучки. Их дни рождения служили отличным поводом собрать друзей, родственников и нужных людей. Сейчас приближались его собственные именины — самый скромный, пожалуй, праздник в году. Да еще внуку исполнилось ровно пять лет. Но даже это тихое — строго для своих — торжество нуждалось в тщательном артистическом сопровождении.
С отечественными певцами все было ясно. Фарфоров уже несколько дней как торчал в Монако, прячась от каких-то странных угроз ареста. Как сказали Алиму, он заперся в номере, где поселился по паспорту своего помощника, и не выходил даже поесть, заказывая все в номер. Клим Чук, покрутившись между клацающими зубами могучими продюсерами типа Гарика, Фроста и Ротмана, спрятался за ягуаров и золотой запас Алимджана и практически стал карманным попкой, ну, или карманной… кому как нравится называть. Основной проблемой оставалось участие в концерте юной звездочки Айи Кисс. По крайней мере, так казалось Алимджану; он ждал встречи с ней достаточно давно и с не свойственной ему нетерпеливостью торопил время и людей.
Несмотря на клятвенные обещания Мити Фадеева
— Корней, дорогой, как твой проект этой «медиа»? — издалека начал Алимджан.
— Спасибо, Алимджан Джабраилович, все идет по плану.
— Может, помощь нужна какая?
— Вроде справляемся.
— А что… — закинул удочку Алим, — Шлиц много успел вложить в твой проект?
— Как сказать… — мгновенно отреагировал Фрост на посягновение. — Сложно понять. Больше обещал, нежели сделал.
— Может, я могу его долю выкупить? — дружески нажал Алим.
— Собственно говоря, доли-то и нет никакой… — пошел в отказную Корней. — Нечего выкупать.
— Вот как? Мне кажется, вдова так не считает.
— А что? Что она говорит? Уже обращалась? — задергался Фрост. — У нее нет никаких прав! Юридически ничего нет!
— Как сказать. Как сказать. Жена после смерти мужа, после убийства, на многое имеет право. Ты же знаешь, Корней, эти вопросы не юристами решаются.
На мгновение повисла пауза.
— Что же делать, Алимджан? — выдохнул Фрост. — Вы мне что-то посоветуете?
— Я подумаю. А пока ты мне помоги.
— Я готов! Все, что хотите. Ну, что в моих силах.
Корней был готов, Алим чувствовал это так же ясно, как если бы смотрел ему в глаза.
— В твоих. В твоих. Не волнуйся, канал просить не буду. Не нужен мне ваш телевизионный балаган.
— А что же?
— У меня радость! Внуку любимому пять лет исполняется. Юбилей первый. В Монако хотим отметить, на вилле.
— О! Поздравляю! Хотя заранее не…
— Не волнуйся. Я не суеверный. Я в Аллаха верю. Он все знает и видит. Так вот, моему Алимчику нравится одна певичка молодая. Из этих твоих «конвейеров-шманвейеров».
— Это кто ж?
— Киска такая. Айя Кисс.
— Знаю. Не одному вашему внуку нравится. Красивая девочка.
— Вот ее мне и привези. Сделаешь? Я не обижу. Ты меня знаешь.
Фрост обрадовался:
— Нет вопросов, Алимджан Джабраилович. Будет вашему внуку подарок. Торт с Кисской. Ха-ха.
— О! Молодец ты, Корней! Какой молодец! С полуслова все понимаешь! Ай да Фрост! Только прежде, чем везти ее ко мне в Монако, надо бы опробовать в клубе у Гарика. Понял? У меня там запланирован скромный ужин для своих.