Продюсер
Шрифт:
— Моя задача — зажечь. Ваша — подкидывать дрова, — утверждал великий продюсер, зажигая очередную звезду.
— Иосиф Давыдович, но мы же не дровосеки, а артисты, — иногда возмущались новички.
На это Шлиц, нахмурившись, грубил:
— Ну и я вам не астроном! Выучат два аккорда — и туда же! Мадонны, мать вашу! Майклы Джексоны хреновы! Я вам не «Звездный городок»!
Тем не менее звезды в продюсерской мастерской загорались действительно быстро. Вот только дровишки у всех были разные. Клим Чук, например, не только спалил почти все дрова, но уже давно держался на «химии». А вот Айя усвоила истины, втолкованные наставником-продюсером, а потому относилась к
Неожиданностей быть не могло. Эту площадку Айя знала прекрасно и часто по просьбе Шлица работала на ней даже в форме «субботника», то есть только лишь на энтузиазме, без гонорара. Впрочем, Иосиф никогда не обижал своих артистов. Даже отработавшие «субботник» потом получали хорошие премии и дорогие подарки.
Вообще, то, что патрон любит, когда речь о деньгах не заводят, первым сообразил Клим Чук, а потому вовсю старался набрать «субботников» и «шефских» концертов и в итоге зарабатывал гораздо больше остальных молодых талантов. За концерт перед уральской братвой он получил от тамошнего пахана часы «Брегет-Репетир» ценой примерно в полмиллиона долларов и перстень с пятикаратным камнем. Не очень чистым, но вполне весомым.
Айя глянула на циферблат: времени было еще предостаточно. Выступление начиналось в половине первого ночи, поэтому из дома она собиралась выехать в начале двенадцатого. Но машина, присланная Фадеевым, уже ждала внизу у подъезда, и Айя сделала последние приготовления и нанесла боевую раскраску — сценический макияж; он отличался чуть большей резкостью и яркостью. Последний штрих — ярко-алая подводка и без того прекрасных пухлых губ — и можно выходить.
Айю остановил звонок мобильного телефона. Она схватила трубку; за мгновение до выезда на концерт обычно звонит либо директор, либо продюсер. Раздался тихий голос, практически шепот, если не сказать шипение:
— Алло! Айя?
— Да! Алло! Это я. Говорите. Вас очень плохо слышно.
— Слушай внимательно, Айя. Отмени свое выступление!
— Не поняла. Как это — отменить?
— Вот так. Отмени. Не надо ехать в «Гоголефф»!
— Простите, почему?
— Концерта не будет. Не выходи из дома!
— Как не будет? Кто вы?
— Я — друг!
— Почему я должна вам верить?
— У тебя нет выхода! Если выйдешь из дома — погибнешь!
— Как? Почему?
— Все! Прощай, Кися, — шепот прекратился.
Айя опешила — не столько от предостережения, сколько от того, как к ней обратился таинственный собеседник. Он назвал ее именем, которое использовал лишь один человек на свете. Это был ее наставник и продюсер, погибший неделю назад, Иосиф Давыдович Шлиц. Айя потрясенно посмотрела на розовую телефонную трубку. На дисплее в разделе «Принятые звонки» высветились два слова: «ИОСИФ ШЛИЦ».
Приятель
Интерьер клуба был изменен специально для праздника, хотя, судя по гостям, прибывшим без женщин и цветов, сам день рождения, похоже, был только удобным поводом собрать приближенных партнеров олигарха для беседы за поздним ужином под хорошую музыку и пение. Тем более что Алимджан большее значение придавал «юбилею» своего внука. Вдоль стены напротив сцены выстроились прямоугольные столы, образуя букву «п», в центре верхней перекладины стояло кресло. Единственное. На него и сел сразу же Алимджан. Все остальные в считаные секунды расселись вокруг стола. На сцене тут же появился Клим Чук, который, не мешкая,
Алимджан кивнул ему и отдал короткое распоряжение стоявшему чуть сзади помощнику. Тот кивнул еще кому-то, и на сцене появились две огромные корзины цветов. Клим явно обрадовался и продолжил свои прыжки по сцене с утроенным энтузиазмом. А Алимджан встал и заговорил, невзирая на орущую музыку.
Гости заволновались. Перед сидящими за столом возникла тяжелая задача — услышать босса. А он говорил четко, не торопясь, но и не напрягая голоса:
— Братья мои, нечасто удается нам собраться вместе. Сегодня есть для этого хороший повод. Аллах подарил человеку жизнь. И возможность быть счастливым. Самое большое счастье для человека — это любовь! Я люблю мою семью, люблю моих друзей. По-прежнему люблю ушедшую от меня шесть лет назад в лучший мир Мириам. В день, когда моему внуку исполняется пять лет, я вспоминаю ее и хочу быть с вами. Мои друзья! Предлагаю поднять бокалы за вас, мои дорогие братья! Пусть Всевышний продлит ваши благословенные годы на земле! Счастья вам, любви, богатства! До дна! — скомандовал Алимджан.
Все дружно зазвенели рюмками и опустошили их, а Алимджан лишь чуть прикоснулся к вину и снова заговорил. Он привык говорить на праздниках. Ему всегда было искренне приятно разговаривать со своими друзьями, близкими, родственниками. Не пить и есть он пришел сюда, а общаться. Посмотреть на своих верных партнеров и понять, так же ли он имеет на них влияние, растет ли его авторитет, не ускользает ли власть. Он говорил и сканировал каждого из собравшихся своим пронзительным пытливым взглядом:
— Друзья мои, братья! Я не хочу сегодня слушать поздравлений в мой адрес. Оставьте свои прекрасные чувства и слова при себе. Вы можете подарить мне не слова, а ваши дела. Я знаю каждого из вас, знаю, на что вы способны. Я верю каждому, кто сидит за моим столом. Я пью и ем вместе с вами. Вы — мои братья! Так? — неожиданно вскрикнул Алим.
— Так! Так, Алимджан! — понеслось отовсюду.
— Спасибо, братья! — голос именинника вдруг задрожал. На глаза навернулись настоящие слезы, и сидящие рядом гости замерли. Алим неспешно достал платок и вытер влажные щеки, вздохнул и продолжил совсем спокойным голосом:
— Нам надо обсудить важный вопрос. Это вопрос по Америке. Штаты совсем плохо работают. Банковский кризис. Кредитные проблемы. Банкротства. Ипотечный крах. Многие бизнесмены и их предприятия висят на волоске. Возникла уникальная ситуация. Коммунисты восемьдесят лет не могли победить Америку, а мы можем ее купить. Сегодня строительный бизнес в Нью-Джерси с капитализацией в сто пятьдесят миллиардов можно забрать, заплатив сейчас один и завтра еще пять. Банки готовы отдать свои акции один пять к одному.
— Надо брать! — уверенно воскликнул молодой кудрявый парень.
Алим усмехнулся:
— Ты еще молод, Салех! Брать надо, но не сейчас, а через месяц. Когда они дадут восемь, а то и десять к одному. Есть второй вопрос. У нас за столом присутствуют уважаемые руководители масс-медиа. Господа Фрост и Ротман.
Роман и Корней кивнули. Они действительно оказались в этой странной компании, в которую попали впервые, так как не могли отказать стремительно взлетающему вверх олигарху. Алимджан, бывший практически в опале у прежних руководителей страны, внезапно стал самым приближенным к Красной площади коммерсантом. Его слова теперь имели совершенно другое значение, а главное — другие последствия. Алимджан кивнул им в ответ: