Продюсер
Шрифт:
— Ясно. А что за повод?
— Повод пустячный. Пятьдесят лет отмерил на этой земле.
— Ох! Что же вы молчали, Алимджан Джабраилович? Это же такое событие большое!
— Корней Львович, большое событие — это Олимпиада. А день рождения — для друзей, чтобы порадовались и поддержали. И для врагов, чтобы тоже порадовались, что жизнь проходит. Событие скромное. Людей будет немного. Так, самые близкие. Вот для Алимчика ничего жалеть не стану! Пусть самые лучшие приедут. Только не здесь. Зачем город волновать? А день рождения мой используем правильно. Соберемся, поговорим. Дела наши обсудим. Так?
— Так. Понял.
— Вот и хорошо. И ты, Корней Львович,
— Спасибо. Я приду. С певицей этой все решим. Не волнуйтесь!
— Кто тебе сказал, что я волнуюсь? Я никогда не волнуюсь. Пусть море волнуется и трава в степи. Человек честный всегда должен спокоен быть. Прощай! Жду тебя в «Гоголеффе».
— До свидания, Алимд… — Фрост не успел договорить. Алим в свойственной ему манере всегда обрывал разговор и вешал трубку первым. Любил, чтобы его слово было последним. Всегда.
Али-Баба
Охранники Алимджана давно находились в клубе. Часть приехали с новым увлечением хозяина — Климом Чуком, другие подъехали только что. В кабинете Гарика, как он и ожидал, первыми появились Саффар и Фарис. Тот, что коренастее и помордастее, и щетина погуще — Фарис, тот, что повыше и с ушами поломанными, — Саффар. Или наоборот? Гарик и сам затруднялся сказать, кто из них кто. Они пришли тихо и сразу же занялись проверкой клуба, и первым делом охранникам пришлось убрать всех лишних и повесить табличку «Закрыто. Частное мероприятие». Так оно и было: на вечеринку были приглашены только самые надежные и близкие люди. Человек сорок-пятьдесят. Но знали о ней все, кто следил за светской жизнью столицы.
Ближе к полуночи к клубу стали съезжаться гости. Они очень отличались от обычных гостей, которые приходят на семейные дни рождения. По их нарядам было непонятно, куда они собрались и какое мероприятие предстоит: не то именины, не то похороны. Все в одинаковых смокингах, лаковых туфлях, без женщин. Автомобили тоже были как на подбор. Самым скромным, не считая спортивного «Ягуара» адвоката Павлова, оказался бронированный «Мерседес лимузин» последней марки, который привез какого-то чиновника из администрации. Остальные приглашенные выбрали себе для перемещения на столь важное мероприятие «Роллс-Ройсы», «Бентли», «Порше Кайены» и несколько «Ламборгини». Пара гостей помоложе прикатили на совсем уж экзотических «Бугати Вейрон», каждая стоимостью по полтора миллиона евро.
Еще одна характерная черта отличала всех, приезжавших в эту ночь в клуб, — на одного гостя приходилось в среднем по два-три охранника. Поэтому количество гостей, заявленное на вечеринку, составило лишь сорок три человека. Остальные места заняли охранники и помощники.
Вечеринка начиналась в половине первого ночи. Гарик к этому моменту успел и протрезветь, и снова набраться какой-то дури. Смотрел осоловевшим взглядом на парад автомобилей, которые заполнили всю стоянку перед клубом: спасибо городским властям — не пожалели места. Бестофф по случаю торжественного визита одного из богатейших, а по некоторым тайным сведениям — все же самого богатого в России бизнесмена нацепил умопомрачительную бабочку в золотой горошек и вовсю готовил приветственную речь. Вот слова только все время путались в голове, совсем не слушались хозяина и скакали, как озорные воробьи с ветки на ветку. Гарик пытался хотя бы сосредоточиться на непростом имени-отчестве Фархутдинбекова, но и тут сознание уносило его то в фильм «Джуманджи» с Робином Уильямсом, то к Али-Бабе и сорока разбойникам. Как назло, в зале к моменту приезда хозяина вечера собралось как раз сорок
— Али-Баба и сорок разбойников делят страну дураков! Хи-ихи-хи!
Администратор отшатнулся:
— Гарик, может, вам лучше отдохнуть? Я все приготовлю в кабинете. А гостя мы встретим сами. Пойдемте?
— Не-а! Смотри, ковер-самолет уже прибыл. Сейчас джинн выскочит. Хи-х-х-хи.
Администратор сделал еще одну попытку увести Гарика, но было уже поздно, и как только на порог из своего «Фантома» выпорхнул поджарый спортивный виновник высокого собрания, Бестофф выпалил:
— Дорогой Алибабан Джуманджиевич! Ха-ха-ха!!! С днем рождения, вожделения и отождествления! Ох-хо-ха-ха! — директор и владелец элитного клуба закатился дурацким смехом.
Алим на секунду замер, оглядел нарядного Гарика и улыбнулся широкой белозубой улыбкой. Слишком широкой.
— Здравствуй, Бестофф! Ты, смотрю, все веселишься? Ай, молодец! Веселый парень, смешной. Дай-ка я тебя обниму! — Он схватил его в свои крепкие объятия и, стиснув посильнее, зашипел на ухо: — Будешь сегодня сам прислуживать! Понял, баран?! Еще рот разинешь, овца, глаза тебе высосу! — Он отодвинул обомлевшего Гарика, снова улыбнулся и добавил: — Давай веди, веди нас, хозяин! Гости, прошу, проходите.
Алим помахал чуть припозднившимся и стоявшим у крыльца пингвинам в смокингах — гостям и толкнул острым пальцем протрезвевшего Гарика под ребра:
— Ты не стой, не стой! Ходи вперед.
И двое телохранителей укрыли своего хозяина за спинами шестьдесят четвертого размера.
Звонок
Айе Кисс не хватало для исполнения своей заветной мечты — обучения вокальному мастерству у настоящих мэтров — совсем немного. Какие-то деньги она уже скопила, что-то все-таки нашла для нее Медянская. Оставалось чуть-чуть, так что предложение Мити Фадеева выступить в клубе «Гоголефф» этим вечером оказалось как нельзя более кстати. Алимджана, как заказчика, Айя не знала и даже не представляла, что он рассчитывает на гораздо большее, чем песни и танец. Она знала только то, что сказал Митя: стандартная площадка, обычный репертуар, если все пройдет без неожиданных срывов, гонорар удвоится, и еще такая же премия за предстоящее выступление в Монте-Карло — через неделю.
Этих денег хватало на все, самые дерзкие планы. Айя, как многие думающие молодые исполнители, жаждала не только и не столько славы, сколько новых знаний и развития своих вокальных возможностей. Нет, Айя любила и повеселиться, и побездельничать, но уже хорошо понимала: настоящий успех приходит лишь к настоящим талантам, а талант — это не только дар, но и упорный и кропотливый труд. Этому учили ее родители. Об этом всегда говорил Шлиц, заменивший ей отца и бывший настоящим защитником, наставником и учителем.
Иосиф Давыдович любил рассказывать притчу про двух друзей, получивших от бога особый дар — огонь, обогревший их, осветивший жилье и накормивший вкусной едой. Один из них согрелся, наелся и уснул. Но так и не проснулся, потому что огонь без дров быстро угас, а человек замерз насмерть. Другой же, наевшись, согревшись, собрал дрова, ветки и запасся надолго, все время поддерживая пламя. Он прожил долгую сытую и комфортную жизнь и передал огонь своим детям. Так и талант, полученный в равной степени каждым человеком, нуждается в заботе и поддержке.