Проект "410"
Шрифт:
— Ага, — Двачевская усмехнулась. — Представь, Семён, она всю смену просидела в домике в обнимку с книжками.
— Не ври! — Лена нахмурилась. — Я купаться ходила.
— Один раз за двадцать четыре дня.
Голоса девочек стали отдалёнными, они звучали всё тише и тише, веки закрывались, а сознание погружалась в объятия морфея…
========== Глава VII ==========
Коршаков вышагивал вперед с опущенной головой, он совершенно потерял надежду найти пионеров, чекист всё время молчал и смотрел себе под ноги.
Женя и Электроник шли за ним, настроение у обоих так же было отвратительным. Возможно, они даже пожалели, что отправились за Коршаковым, но сейчас лишь молча перебирали ногами.
Через полчаса блужданий, чекист устало осел на землю, под глазами у него виднелись синяки, лицо выглядело жутко — и без того староватое, теперь оно казалось на несколько лет старше: морщины стали глубже, кожа бледнее, щёки впали вовнутрь.
— Может, стоит отдохнуть? — Женя села рядом.
— Стоит, — устало ответил Коршаков. — Стоит…
Электроник сел поблизости. На лес опускались сумерки, тени становились всё менее яркими и плотными, постепенно вовсе исчезали. Сегодня ночь была более зловещей.
— Может, вернемся? — Предложил Сыроежкин. — Столько дней прошло.
— Я могу отвести вас обратно, — чекист говорил тяжёлым уставшим голосом.
— Нет, я имею ввиду всем нам, — Электроник уставился в небо. — Может быть, они вернулись в лагерь, только мы не знаем.
Коршаков достал рацию из-за пояса и показал её пионеру, после чего объяснил:
— Если бы они нашлись, то мой человек сразу бы об этом сообщил.
— Тогда стоит привлечь вертолёт? — Парень развёл руками. — Какие-нибудь локаторы?
— Какой вертолёт, какие локаторы? — Мужчина с грустным смешком посмотрел на Электроника. — Мальчик, ты серьёзно считаешь, что ради трёх пионеров, КГБ будет поднимать вертолёты?
— Люди всё-таки.
— Сейчас не то время, чтобы ради трёх подростков срывать с постов боевые машины.
— Что нам делать? — Влилась в разговор Женя.
— Не знаю, — Коршаков натянул фуражку на глаза. — Расскажите мне ещё раз о лагере, об этих троих. Чем они занимались, о чём говорили, что планировали?
— Да я толком и не знаю, — девочка пожала плечами. — Лена в бадминтонную секцию хотела, прям мечтала о ней, разговаривала мало. Правда, с Семёном вела себя более уверено, чем с остальными.
— Не говори о них так, будто их уже нет, — поправил её Коршаков. — Почему: «Мечтала», «Разговаривала»? Она и сейчас мечтать может.
— Алиса? — Женя задумалась. — Она — бедствие нашего лагеря на пару с Ульянкой. Тоже за Семёном бегала, но, в отличии от Лены, постоянно его донимала, пыталась как-то подколоть.
— Я тебе что сказал? — Чекист поднял фуражку с лица. — Они ещё живы, говори о них в настоящем времени.
— Семён… — Пионерка
— Хватит! — Неожиданно закричал Коршаков. — «Был», «была», — они живы! Тебе ясно?! Они ещё не погибли!
Подбородок у Жени затрясся, глаза начали наполняться слезами, голос задрожал, но девочка держала себя в руках из последних сил.
— Откуда вы знаете? Вы не можете быть уверены!
— Я знаю всё! — Чекист поднялся с земли. — Я во всём уверен! У меня профессия такая — всё знать и быть уверенным!
Оставшееся время до утра просидели молча, никто не спал. У каждого в голове витали мысли о судьбе пропавших. До этого никто как-то не задумывался об этом, но теперь, после стольких дней, мало у кого теплилась надежда на хороший конец.
Сценарии у каждого были свои. Особенно ужасными они были в голове Ольги Дмитриевны, которая последние дни вместе с поисковым отрядом кинологов обшарила весь лес. В мыслях вожатой пионеры зверски разодраны дикими зверями или заживо похороненными в каких-нибудь пещерах.
Большинство пионеров, которые общались с беглецами, считают, что те погибли от голода или жажды. Версий было много, но официально лагерь признал пропавших ребят мёртвыми.
Ульяна заперлась в домике и никого к себе не впускала, несколько дней она даже не ела, всё время твердила об Алисе и о том, что та должна скоро вернуться. Многие начали бояться, что девочка замкнётся и сделает себе что-то плохое.
Сильнее Ульяны убивалась Мику — она долго и громко рыдала, не появлялась в своём кружке и даже соорудила Лене и Семёну алтарь у себя в доме. Шурик старался успокоить её, но сам был крайне подавлен случившимся.
Один лишь Коршаков до последнего верил, что они живы и не переставал надеяться и искать…
***
Вокруг всё шумело: громкие голоса, смех, шум мотора, топот сапог, из стареньких колонок доносилось знакомое: «Взвейтесь кострами». Я продолжал держать глаза закрытыми и никак не хотел их открывать.
Все, решился. Солнце резко ослепило, я стоял посреди толпы на какой-то площади, вокруг пестрили красные галстуки, флаги, множество разноцветных шариков, плакатов. Недалеко от нас стояли автобусы и вовсю пыхтели, готовые куда-то отбывать.
Я собирался пойти к автобусам, но меня кто-то схватил за руку и настойчиво не отпускал. Когда я повернулся, то удивился, потому что обнаружил перед собой Лену; она была в коричневой школьной форме, в руках держала портфель того же цвета, в волосы у неё вплетены белые банты, а на шее, как всегда, крепко повязан красный пионерский галстук.