Проект «Пианист»
Шрифт:
Телефон зажужжал, сигнализируя о получении сообщения. Таша.
«Значит, возвращаемся к проекту «Пианист»?»
Хани фыркнула и набрала ответ.
«Нет. Ни пианистов, ни соседей, ни других мужиков. С меня хватит».
Пару секунд спустя сотовый снова ожил.
Хани невольно рассмеялась. У Таши на все найдется ответ.
– Хани, милая, не поможешь? Он такой тяжелый.
Она убрала телефон в карман, подняла голову и кинулась через весь магазин к Люсиль, чтобы забрать у той здоровенный ящик.
– Ты что делаешь? Он же тонну весит. Надо было сразу меня позвать. – Хани взгромоздила его на прилавок. – Откуда он взялся? Я пришла десять минут назад, и вроде снаружи ничего не было.
– Наверное, пропустила, ящик стоял прямо у двери, – сказала Люсиль, разглядывая его сквозь очки на золотой цепочке.
На аккуратно запечатанном ящике не обнаружилось ни ярлыков, ни адреса.
Хани пожала плечами.
– Наверное, пожертвование. Хотя дверь была открыта, могли бы и занести. – Она достала канцелярский нож и только хотела взрезать ленту, как Люсиль ее остановила.
– А вдруг там что-то живое? Я читала в газете, как одна мать отправила в благотворительный магазин змею своего сына.
– Дырок для воздуха нет, – сообщила Хани, оглядев ящик.
– На всякий случай, будь поаккуратнее.
Хани вскрыла ящик, отогнула клапаны в стороны и вместе с Люсиль заглянула внутрь. И пару секунд спустя разразилась смехом. Там оказалась куча пушистых наручников всех цветов радуги. В сопроводительной записке говорилось, мол, это подарок резидентам для будущих протестов. Отправитель желал им всяческих успехов в кампании по спасению дома.
– Как странно, – заметила Хани. – Здесь штук тридцать.
В этот момент вошли Мими и Билли и уставились на ящик.
– О, девочки! – воскликнул Билли, потирая руки. – Отличное начало дня. Мне четыре штуки, пожалуйста. – Он поиграл бровями. – Больше ключи не ешь, Ханисакл. А то опять оставишь Мими в компрометирующем положении.
– Они не на продажу, – пояснила Хани. – Таинственный даритель прислал их в знак поддержки кампании.
– Очень кстати, – заметила Мими. – Вчера ночью мы
– Каждый день? – переспросила Хани.
Серьезный шаг для таких пожилых людей.
Мими, Люсиль и Билли твердо кивнули.
– Вроде голодной забастовки, – сказал Билли. – Только Патрик собирается все-таки снабжать нас ланчем на вынос.
– Значит, никакой голодовки, – рассмеялась Хани. – Отличная идея. Пресса точно такого не пропустит.
– Это я придумала, – похвасталась Мими. – Вот меня первой и пристегнете. Хани, позвони сыну старика Дона, пусть приедет.
Билли выбрал ярко-зеленые наручники и поболтал ими в воздухе.
– Не окажешь ли ты мне честь, любовь моя?..
Мими кивнула.
– Только не этими. Хочу красные, в тон кардигану. – Она развернулась на каблуках, подмигнула Хани и прошествовала наружу.
Люсиль покачала головой, скрестив руки на груди.
– Некоторые люди не меняются. Ей всегда и во всем надо быть первой. В детстве она первая прибегала за стол. Первая ушла из дома. Даже родилась первая.
Хани заметила грусть в голосе Люсиль. Странно. Обычно она всегда поддерживала свою пробивную сестру.
– Хотя это у нее не вышло, – добавила Люсиль, почти про себя. – Не Мими первой родилась, а Эрни.
Так вот в чем дело. Хани медленно кивнула.
– Вы уже решили, как поступите с письмом?
Люсиль вздохнула.
– Мими решила, что нечего нам с ним встречаться.
– А ты? – спросила Хани, стараясь придерживаться нейтралитета.
– Он мой брат, Хани. – Люсиль сжала накрашенные губы, отчего морщины проступили четче. – Я встречаюсь с ним на следующей неделе, и Мими меня не остановит, потому что ничего не знает.
Хани беззвучно ахнула, предчувствуя неприятности. Сестры мало в чем расходились, в основном потому, что Мими решала, а Люсиль не спорила. Крайне странно, что у них противоположные мнения по такому важному вопросу. Хани стало не по себе, что теперь ей придется невольно играть на два фронта.