Проект "Психея"

Бочкин Владимир Викторович

– Проваливай! – сказала она и скрестила руки на груди.

– Сделай мне приятно, - сказал он, – и я уйду.

– Как?

– Удиви меня.

Она запахнула халат и обняла себя руками. Сделала несколько мягких шагов, обхватила ладошками его седую голову и наклонилась. Её мягкие губы коснулись его твёрдых губ.

Он улыбнулся.

– Удивила. Но не угадала.

Рюрик опустил ей на плечи тяжёлые руки, и она опустилась на колени.

– Проще.

Я тормознул такси

примерно в километре от места, где убил бритоголового. Прошёл вдоль ручья и вышел на другую дорогу. За низинкой обнаружились какие-то трущобы. Старые облупленные хаты и деревянные дома наподобие тех, что я сжёг в Яргыле. Я попал на бедную окраину. Затеряться здесь проще, чем в центре, но только если знать окрестности. А я просто заблужусь. Пришлось вернуться на дорогу. Надеюсь, полицейские не ожидают от меня подобной наглости. Через пять минут остановил пустое такси. За это время просмотрел купюры. Их было много, но, к сожалению, большая часть в долларах. Я не стал считать. На мои нужды хватит.

Остановился потёртый синий «Рено». Я примял заднее сидение и закрыл дверь. Таксист не повернул головы. Невысокий, с круглым лицом (похоже, это норма в здешних краях) и круглым брюшком.

– Куда едем?

– Ближайший обменник.

Ближайший обменник обнаружился в трёх кварталах. Машина мягко встала рядом с трёхэтажным новым зданием под красный кирпич. В обменник вёл отдельный вход. Я не торопился открыть дверь.

– Слушай, я паспорт дома забыл. Поможешь? Десять процентов возьмешь себе на чаевые, - водитель забарабанил пальцами по рулю.

– Не фальшивые, надеюсь? – после паузы сказал он.

Я вдруг понял, что веду себя как фальшивомонетчик. Я не знаю, как ведут себя настоящие фальшивомонетчики, но впечатления достаточно, чтобы испортить дело.

– Я с тобой пойду. Рядом постою. Бухнул вчера с друзьями, всё потратил, одни зелёные остались. Даже опохмелиться не на что. Но если не хочешь…

Я потянулся к двери.

– Ладно, я просто спросил.

– Да не вопрос.

Через пятнадцать минут я рассчитался с водителем и снова сел в такси. По стеклу забарабанил тёплый дождик. Но небо по-прежнему чистое.

– Я здесь человек новый. Отвези меня в район, где можно постричься, поесть и одеться, не отходя от кассы.

Водитель отвёз меня в торговый центр. Новенькое большое здание блестело стёклами. Я провёл там пару часов.

Вышел в новеньких джинсах, футболке и ветровке. Глаза закрывали большие чёрные очки, а бейсболка голову, которую мне помыли и подстригли. На ногах чёрные кроссовки, на плече синяя спортивная сумка с вещами. Я теперь был абсолютно не похож на бродягу, которого могли опознать свидетели убийства.

В киоске купил пару дорожных карт и обозрел окрестности. Большинство дорог вели в окрестные городки и сёла. Но мне нужна была только одна трасса. Та, что вела в европейскую часть России. Я сориентировался и сказал, куда

ехать новому таксисту. Он остановился перед большим крестом, который означал выезд из города. Очень символично.

Я пошёл вдоль шоссе и через полтора часа меня подобрал водитель на небольшом грузовичке.

– Далеко собрался? – спросил он.

– Так далеко, как сможешь увезти, - сказал я и улыбнулся.

Я уже знал, куда еду.

– Ну? – Адам Петрович смотрел на него.

Витёк поднял перед собой деревянную коробку со схематичным изображением птицы.

– Я принёс тебе водку мира.

Они стояли в проёме двери. Тусклый «вечерний» свет заштриховал их лица, затенил фигуры.

– Не напился ещё?

– Я не себе.

Издалека зашаркали шаги и Мельников поморщился.

– Входи.

Комнатка начальника зелёного сектора была такой же, как у всех. Но очень аккуратная. Её можно было бы демонстрировать как образцово-показательную. Кровать поднята к стене, для экономии пространства. Одежда в выдвижном шкафу. На письменном столе идеальный порядок и даже ноутбук стоит ровно. Стул приставлен к столу.

Витёк протянул коробку с бутылкой.

– Я не себе, - повторил он.

Адам Петрович отодвинул стул и сел лицом к сыну. Положил правый локоть на стол.

– Итак?

Витёк поставил коробку на стол. Она глухо стукнула. Мельников старший снова поморщился.

– Папа. Не смотри на меня так. Я пришёл мириться.

Он стоял перед отцом так же как стоял много раз пока учился в школе и даже в институте. «Ничего не меняется», - тоскливо подумал он. – «Даже когда мне будет восемьдесят, я так же буду стоять перед ним со сцепленными перед собой руками и седой бородой до пояса. А он будет смотреть исподлобья и медленным чётким голосом отчитывать меня за то, что я неправильно воспитываю правнуков».

– Мы не ссорились. Ты нарушил внутренний распорядок и был наказан за это.

Витёк прижал ладони к груди.

– Я не возражаю. Ты прав, и я это осознал. Никаких вопросов.

– Правда? – Адам Петрович приподнял брови.

Мельников-младший вздохнул.

– Я много думал эти дни. Ты прав. Я настоящий паршивец. Ты устроил меня на эту базу. Сделал для меня всё, что мог. А я только свинячу.

– Ну-ка, ну-ка. Продолжай.

Витёк пожал костлявыми плечами.

– Да собственно всё. Я не знаю, что сказать.

– И бутылку дорогой водки ты просто так приволок?

– Нет, не просто так. Я знаю твои вкусы, и теперь подлизываюсь.

Адам Петрович едва заметно улыбнулся.

– Это выглядит более правдоподобно. Не тяни.

– У меня просьба.

Старший забарабанил короткими толстыми пальцами по столу.

– Папа. Делай, как знаешь. Если мне нет места на базе, то без вопросов. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.