Проект «Валькирия»
Шрифт:
Убедившись, что все уцелевшие пираты находятся под надежной охраной, Миша первым делом отправился в ходовую рубку, попутно размышляя обо всех странностях, свидетелем которых они стали. Прежде всего, его удивляла малочисленность экипажа и абордажной команды. Конечно, после долгих лет противостояния со всеми государствами обитаемой галактики пополнять экипажи было проблематично, но даже при этом тех, кого они уничтожили и захватили, едва хватало на пилотирование и обслуживание сторожевого катера.
В рубке никого не оказалось. Судя по всему, пираты планировали увести яхту с собой
Взяв пистолет на изготовку, Миша жестом указал боцману на засов, встав сбоку от двери. Железный засов скрипнул, дверь распахнулась, и из темного нутра контейнера послышался старческий, чуть дребезжащий голос:
– Ой-вей, ежели ви пришли требовать с нас еще что-то, то убейте сразу. Ми и так отдали вам все, что имели.
От удивления Миша опустил пистолет. Такой говор он слышал, только просматривая старинные фильмы еще во времена своей учебы.
– Выходите, вы свободны, – крикнул он в распахнутую дверь контейнера.
Послышались медленные, шаркающие шаги. На палубу вышел очень-очень старый человек, одетый в широкие черные штаны, длинный черный пиджак, отдаленно напоминавший френч, и широкополую шляпу, из-под которой от висков спускались совершенно седые длинные пряди. От удивления Миша прикрыл глаза и потряс головой.
– Вы кто? – растерянно спросил он, глядя на старика и не веря своим глазам.
– А ви кто? – ответил старик вопросом на вопрос.
– Мы – экипаж рудовоза. Увидели нападение пиратов и решили атаковать. А теперь, может быть, вы все-таки представитесь.
– Моше Бен-Лагин, раввин из города Зиона, что на планете Израиль, – приподняв шляпу, ответил старик.
– Хренасе, пельмень, – охнул Миша, от удивления перейдя на родной язык.
– Юноша, ежели ви скажете мине, шо ви таки русский, я не поверю своим ушам, – быстро сказал старик, буквально подскочив на месте.
– Скажу, – с улыбкой кивнул Миша. – Лично я русский.
– Шлема!!! – завопил старик, заглядывая в контейнер. – Шлема, ты таки не поверишь, но этот юноша русский. Клянусь Торой и Стеной плача, в это невозможно поверить, но это правда. Выходите, бикицер, вас не тронут.
Из контейнера медленно и настороженно начали выходить дети, женщины и несколько мужчин средних лет. Мужчин явно избили, а женщины вздрагивали от любого резкого звука или движения. Судя по одежде, насилия они избежали только волею случая. Пираты не хотели терять времени и отложили развлечения до более спокойных для них мест. На закованного в тяжелый скафандр Мишу уставились полтора десятка настороженных глаз.
Убрав пистолет, Миша откинул забрало шлема и, улыбнувшись, преувеличенно бодро сказал:
– Все, дамы и господа. Ваши мытарства закончились. Вы можете вернуться в свои каюты и привести себя в порядок. Мне нужно только одно. Чтобы пара человек от вас под запись рассказала, что
– Не беспокойтесь, юноша. Моше Бен-Лагин хоть и стар, но его имя еще помнят во всех синагогах обитаемого мира. Я сам вам все расскажу и принесу присягу на Торе, чтобы никто не посмел сомневаться в том, что весь отбитый у пиратов гешефт ваш приз, – сказал старый раввин по-русски.
– Слушаю вас и не могу поверить, что слышу этот говор вживую, – усмехнулся Миша. – Ведь так говорили в одном южном городе еще на старой Терре.
– На Земле, юноша. На Земле. И назывался этот город Одесса, – наставительно ответил раввин, для убедительности подняв указательный палец. – Мои предки ушли из этого города, отправившись искать лучшей доли среди звезд. Но они не забыли, откуда ушли, и научили меня говорить так, как говорили сами. Это один из языков моих предков, и я храню его как память о них. А теперь позвольте этим детям пойти помыться.
– Конечно, – кивнул Миша, быстро отступая в сторону.
Боцман уже успел расковать экипаж, и матросы, подчиняясь команде капитана, разбежались по своим местам, проверяя и осматривая яхту. Миша следом за капитаном и старым раввином поднялся в ходовую рубку и, прислонившись к переборке, принялся ждать, когда капитан переведет бортовой компьютер в режим записи. Раввин тяжело уселся в кресло капитана и, вздохнув, тихо сказал:
– Жаль, что моя Сарочка не дожила до этого момента. Второй раз русский солдат спасает нашу семью. Наверное, это судьба.
– Второй раз? – удивленно переспросил Миша. – А первый когда был. Если не очень давно, то об этом тоже следует сообщить.
– Ох, молодой человек, это было, когда ваш почтенный батюшка еще не встретил вашу почтенную матушку. Моше Бен-Лагин так стар, что и сам не верит, что столько лет прожил на этом свете, – вздохнул раввин.
– И сколько же вам лет? – не удержался от вопроса Миша.
– В этом году будет ровно двести, молодой человек. Я перестал принимать фиксаторы возраста в тот день, когда от нас ушла моя Сарочка. Для ортодоксального раввина покончить с жизнью недопустимо, но и смысла продлевать свое существование я не видел. А теперь помолчите немного. Я должен собраться с мыслями и рассказать все, как было.
Капитан яхты нажал на клавиатуре кнопку ввода, и раввин, сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, заговорил. Слушая его, Миша удивился разительной перемене, произошедшей с ним. Теперь это был не глубокий старик с дребезжащим от усталости и пережитого страха голосом, а уверенный в своей правоте человек, говоривший так, что любому диктору новостей стоило бы поучиться.
Внятно проговаривая каждое слово, раввин рассказал все, что произошло с его семьей. Из рассказа Миша понял, что вся эта толпа народа – потомки этого самого старика. Начиная от правнуков, которые были старше самого Михаила, и заканчивая праправнучками, которые едва пошли в школу. Удивленно покрутив головой, Миша дождался, когда старик закончит свое повествование, и, забрав у капитана кристалл памяти с записью, спросил: