Профессор Влад
Шрифт:
Почему же он все-таки уехал? Мы так и не поняли. Просто в один прекрасный вечер мне, вернувшейся «из гостей» (из Гудилин-холла!), показалось, что в квартире будто чего-то не хватает; я долго не могла сообразить, чего же именно, пока, наконец, начав переодеваться, не открыла дверцу платяного шкафа: ба!
– верхняя-то полка, где раньше лежали дядины вещи, пуста!.. Я забегала по квартире: и точно - нет ни тапочек, ни знаменитых клетчатых баулов, ни даже облезлой зубной щетки в стакане над раковиной, пепельница чистая… Что такое?.. Спустя час пришли с работы родители, но не прояснили ситуацию, как я надеялась, а только были удивлены не меньше моего: они уверяли, что в тот день и словом не успели перемолвиться с Осей, - а, стало быть, едва ли могли чем-то обидеть его или унизить. Позвонили в Воронеж, - но и дедушка Илья, хоть и с нетерпением ожидавший сына, приславшего телеграмму «Еду домой тчк жди», знал не больше нашего. В общем, тайна, покрытая мраком... Правда, задним числом я вспомнила, что, когда сидела у Гарри, произошел странный эпизод: зазвонил телефон, брат снял трубку, сказал «Але», послушал минуты две-три, - а потом в своей излюбленной снисходительно-ленивой манере витиевато выматерился,
Циничный Гарри уверяет, что, дескать, Оскар Ильич, в кои-то веки обнаружив, как оформилась и похорошела его маленькая воспитанница, просто-напросто бежал от соблазна. Чушь. Гораздо ближе к истине мне кажется причина, указанная в одном из дядиных любимых стихотворений - он частенько нам его цитировал:
«Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид».
– ------
II
1
Вы будете смеяться, дорогие коллеги, но вторая моя встреча с профессором Калмыковым, на сей раз почти осознанная, произошла не где-нибудь, а в виртуальном пространстве… да-да, том самом, где мы, ваши непутевые студенты, добываем тексты рефератов и курсовых. Канун моего семнадцатилетия: четыре месяца назад названый брат подарил мне компьютер… ну, как «подарил»?.. Просто наш иллюзионист, очень трепетно относящийся к антуражу вообще, не говоря уж об антураже своей комнаты, в один прекрасный день решил сменить старенький, со скрипом думающий Compaq на более мощную, современную и престижную марку; к счастью, ремесло целителя, которое Гарри не забросил и став студентом, приносило ему достатошныйдоход, - и вот он выполнил свое намерение, водрузив себе на стол огромный дорогущий «Пентиум» с экраном в метр шириной. А неделю спустя угрюмый, сутуловатый юноша, один из Гарриных… нет, не друзей - их у брата никогда не было, если не считать меня, конечно, - а приятелей-прихлебателей, благоговевших перед ловкачом, умеющим так шикарно жить, доставил мне устаревшую модель в комплекте с модемом и двумя СD-колонками; щедрость, неслыханная даже для Восьмого Марта, к которому Гарри умело приурочил акт дарения. Я долго удивлялась, почему брат, который, между нами, при всей своей неудержимой, почти маниакальной страсти к роскоши всегда был немного скуповат, просто-напросто не загнал кому-нибудь старое «железо», - и лишь позже со стыдом сообразила: да ведь он попросту выселяет меня из своей комнатушки, так пришедшейся мне по душе, - выселяет, как когда-то Оскара Ильича!.. Что делать: Гудилины - такая гостеприимная семья, что мне, ей-богу, и в голову не приходило, что я своими назойливыми визитами могу как-то мешать Гарриным личным или даже профессиональным планам. Каюсь!..
Так или иначе, я не осталась внакладе: компьютер был хорошенький, ладный, коробка с «мозгами» встроена прямо в дно монитора, что придавало устройству приятную компактность; экран его представлял собой идеально ровный квадрат, чье синее мерцающее свечение заставило меня в одночасье отречься от всех былых привязанностей - светового микроскопа, хрустального шара, с помощью которого Гарри предсказывал своим клиентам будущее, и даже маминых голубых бус. А вскоре я поняла, что внешний вид отнюдь не исчерпывает всех достоинств чудо-машины: заботливый брат успел заправить ее жесткий диск множеством логических игр, в числе которых были и наши любимые шахматы, - и стоит ли говорить, что сражаться с неживым предметом оказалось куда интереснее, чем с Гарри, который, в общем-то, только думал, что был мне полноценным партнером… Словом, новый друг отлично заменил старого, да и тот меня не забывал и время от времени слал «мылом» забавные весточки: «Привет-привет! Сегодня был клиент с особой приметой, тебе бы понравилось: шесть пальцев на руке! Уверял, что он «инкарнация Сатаны», умолял «сделать хотя бы что-нибудь»! Посоветовал ему ампутацию, взял сто баксов за консультацию…», и тд и тп; иногда вместо письма я находила в «ящике» открытку с изображением цветка («Виртуальные розы») или заката («Виртуальные закаты»), а как-то раз он предложил мне встретиться в чате-болталке. Что за «болталка»? Гарри объяснил: это такое место в Интернете, куда люди заходят, чтобы, скрывшись под кличкой-«никнеймом», поболтать о том, о сем…
Я, всегда любившая поговорить, заинтересовалась, - и мы с братом, несколько раз ткнувшись туда-сюда, обжегшись на грубости «чатлан», осели, наконец, в комнатке с уютным названием «У Даши», где собиралась более-менее интеллигентная публика. Тут я обратила внимание вот на какой любопытный казус: Гарри, которого я «в реале» лишь с большим трудом узнавала в лицо, здесь, в чате, выдавал мне свое присутствие моментально, под каким бы «ником» не вошел в болталку («Воланд», «Мистер Икс», «Мастер Смерть», «профессор Мориарти», неизменно черными буквами); я все спрашивала себя: почему так происходит?.. Потому ли, что все его псевдонимы связаны неким тематическим родством?.. Нет - похоже, все дело в слоге, резко контрастирующем с безлико-развязной манерой остальных «чатлан». Даже в маске оставаясь снобом, Гарри избегал пользоваться общеизвестными виртуальными ужимками, вместо ))))) писал «шучу» или «здорово», вместо (((( - «увы», «к сожалению» или даже «как ни печально»; никогда не рисовал смешных рожиц :-) или J, не писал «гы-гы», если в тексте послания сквозило что-то смешное, и тщательно соблюдал правильность орфографии и пунктуации. Впрочем, пустая болтовня быстро наскучила матерому шарлатану, привыкшему быть в центре внимания, и он занялся тем, что любил больше всего - созданием иллюзий, состоящих на сей раз в том, что добрых три вечера мы изображали виртуальную страсть на потеху чатланам-завсегдатаям, встречавшим каждую нашу ссору и примирение одобрительным «гыыы»; параллельно Гарри подзуживал меня в строчке «привата»:
«А знаешь, что самое лучшее в МГИПУ им. Макаренко?»
Я: «Ну, что?»
Гарри: «Девушек тут - как подсознательных мотивов: 95 на 5 осознанных (т.е. сознательных молодых людей!)!»
Или: «А ты кем хотела бы стать - матроной, наложницей, гетерой
Это их «историк» недавно рассказал им о женских социальных ролях, принятых в античном обществе, - и предприимчивый Гарри с легкостью уложил в эти категории всю дамскую часть своего курса. Матроны - взрослые тетки, обремененные работой или семейством, держатся солидно, особняком, а за иными по вечерам приезжают суровые мужья на лакированных «тойотах»; с такими лучше не связываться - хлопот не оберешься. Жрицы - юные, серьезные, только-только вылезшие из-за парт круглые отличницы, повернутые на учебе; увидеть их всегда можно в первом ряду, а узнать - по строгим, насупленным личикам и постно сжатым губкам; тоже, прямо скажем, не очень-то привлекательный тип. Гораздо больше Гарри интересовали хорошенькие, смешливые, глупенькие наложницы, стайками въющиеся вокруг редких «мальчиков», - а также надменные, эрудированные, знающие себе цену гетеры, ради обладания которыми стоит попотеть. Случаются, конечно, и рокировки - только за зиму он, Гарри, успел навести на курсе еще какого шороху. Уже к Новому году несколько чопорных жриц, забросив конспекты за мельницу, переквалифицировались в наложницы; иные наложницы, наоборот, выросли до гетер, - а одна чинная матрона даже ухитрилась проделать полный круг, разведшись с мужем и став, таким образом, гетерой, потом, со временем, опустившись до наложниц, - и лишь недавно - видно, от безысходности - пополнив ряды суровых жриц… Ну, а в общем, подытоживал брат, рано или поздно сдаются все: такова уж специфика педвуза.
Я, хоть и посмеивалась над его социологическими выкладками, в душе прекрасно понимала, что это он попросту отпугивает меня от своей «альма-матер» - боится, видимо, что я каким-то образом помешаю его личной жизни. Но для меня уже стало привычным делом защищать свой выбор: старшие его тоже не слишком-то одобряли - они предпочли бы видеть меня студенткой физтеха (дед Илья: «Да ты только вслушайся, как звучит: «Веточки параболы смотрят вверх!..»). Бедняги были уверены, что я просто-напросто влюблена в Гарри, вот и «волочусь за ним, как хвост» (любимое мамино выражение). Я не хотела еще больше расстраивать их, признаваясь, чтона самом деле сыграло в моей судьбе решающую роль: давнишняя дяди-Осина оговорка, злая, но меткая, вырвавшаяся у него в приступе самоуничижения и гордыни, звучавшая - не ручаюсь за точность!
– примерно так: «Лучшие специалисты в нашей области получаются из адаптированных идиотов».
2
В компьютере покойного профессора еще хранится несколько фрагментов нашей с ним переписки, ныне весьма помогших мне в подборе дипломного материала; вот, например, очень раннее, яркое и болезненное воспоминание - пиковейший моментмоего детства: однажды, когда я, забившись в тесный уголок между тахтой и батареей, по своему обыкновению наслаждалась созерцанием нежно-голубого стеклянного чуда, чья-то грубая, жесткая рука (отцовская? дяди-Осина? нет, пожалуй, мамина!) вдруг попыталась вырвать его у меня, да так неловко, что леска, на которой держались бусины, лопнула, и мои непослушные друзья раскатились по всей комнате; от испуга и возмущения я заревела в голос; увы, к ловле беглецов меня не допустили, что делало обиду еще более горькой и непоправимой…
Vlad: Очень хорошо, Юлечка! ))) И что же случилось после того, как рассыпались бусы?.. )))
Юля: Несколько часов спустя, по какому-то наитию забредя в родительскую спальню и взгромоздившись на стул, я, наконец, обнаружила любимую игрушку на подоконнике: та, усилиями взрослых вновь обретшая целостность, покоилась как раз поверх глубокой поперечной молниеобразной трещины, упиравшейся острым кончиком в красное пластмассовое основание старой настольной лампы, чей абажур был давно и безвозвратно утерян, а раздражающе-яркие лучи, пронизывая бусинки, ложились на изжелта-белую поверхность нежными голубыми пятнышками; задрожав от восторга, я протянула руку, схватила ожерелье, уставилась на него в тупом блаженстве… и тут мне стало дурно: какой же это злой гений дерзнул так гнусно исказить родной, любимый облик, произвольно поменяв местами тяжелые стеклянные шарики, каждый из которых я знала в симпатичное одноглазое лицо?.. Более тошнотворной картины я в жизни не видывала; на мой громкий, отчаянный рев сбежалось все семейство во главе с дядей Осей, уже потирающим руки в предвкушении очередного психологического эксперимента…
(Нечто подобное я пережила три года спустя, когда мы с Оскаром Ильичом пошли в цирк и я увидела, как двое клоунов, загнав свою коллегу, тощую рыжеволосую акробатку, в шкаф, распилили тот натрое и ловко перетасовали получившиеся кубы, а, когда дверцы вновь отворились, бедная женщина предстала перед зрителями в жутком и постыдном виде - все у нее было не на своих местах: ноги посередине, руки и живот сверху, грудь с плечами внизу, но самым ужасным оказалось все-таки лицо, застрявшее где-то между пятками, перевернутое, но так и не переставшее широко, счастливо, белозубо улыбаться…)
Vlad: J
Он, не в пример Гарри, обожал всякие такие штучки-дрючки.
А познакомились мы с профессором случайно - в так называемой «обсуждалке», а попросту - книге отзывов, что виртуальной цепочкой была прикреплена к статье некоего И. Кумыха об аутизме, невзначай пойманной мною в одном из психологических сайтов, - статье, надо сказать, небезынтересной: автор утверждал, что РДА (ранний детский А.) - вовсе не болезнь, как считает большинство исследователей, а, напротив, - нечто вроде новой ступени эволюционного развития, на которую со временем переберется и весь Человек (в глобальном смысле этого термина!). Недаром же число аутистов (то есть людей абсолютно самодостатошных, умело творящих собственные вселенные и вообще умниц!) с каждым годом - по статистике Минздрава - неуклонно растет. Известно также, - добавлял Кумых, кандидат медицинских наук, - что едва ли не треть признанных историей творцов, подаривших Земле величайшие ценности науки и культуры, выросла именно из них, аутичных детей, как, впрочем, и добрая половина прославленных и кровавых тиранов, активно эти ценности уничтожавших; ну как тут не задуматься о существовании некоей высшей расы, упомянутой еще Достоевским (тоже, возможно, аутистом!) в гениальном романе «Преступление и наказание»?!..