Прогноз погоды для двоих

Соломон Рейчел Линн

Раскрасневшись, едва не опрокидываю свой стакан с водой. Рассел смотрит на меня во все глаза, и я осознаю, что никогда еще не говорила при нем так много. Слишком много! Чересчур!.. Видимо, алкоголь растворил фильтры на пути от мозга к языку, вот и вывалила весь этот негатив – другого объяснения нет. Я так не ною – по крайней мере, ни перед кем, кроме брата. Когда мы с Расселом жаловались друг другу на начальство, разговор всегда кончался философским пожатием плеч, дескать, что ж поделаешь! А сейчас я совсем не похожа на Ари Абрамс из телевизора и еще меньше – на себя

настоящую. Наверняка Рассел теперь попросит счет и укатит на такси, оставив меня запивать впечатления в одиночестве.

– Со своей работой Торренс справляется отлично, – поспешно добавляю я в попытке исправить положение. – Я по-прежнему в полном восхищении! Вот только она слишком…

– Отвлекается, – подсказывает Рассел. – С Сетом то же самое.

– Пожалуй, все не так плохо, если наша главная проблема – нехватка внимания от начальства, – вымученно смеюсь я. Немногословность Рассела меня смущает. – Не знаю, конечно, Сета…

Рассел задумчиво смотрит на полки, заставленные бутылками, а потом переводит взгляд на меня, и в его глазах читается неожиданная решимость.

– Когда я устраивался на работу, они только-только развелись. Было совещание с Сетом и Уилсоном, который не хотел пускать меня на экран – говорил, что я слишком толстый для спортивного корреспондента. Поскольку он генеральный директор, я опасался, что последнее слово останется за ним.

Впервые слышу, чтобы человек так откровенно выражался о своем весе. Как правильно реагировать?.. Поколебавшись, выбираю откровенность:

– Ужас! Разве можно такое говорить?

– Это было худшее совещание в моей жизни. На собеседовании Сет был полон энтузиазма, а тут не произнес ни слова. Я не ждал, конечно, что он станет меня защищать, – в конце концов, он меня еще толком не знал. Но разве не естественно в такой ситуации сказать хоть что-нибудь?.. После этого Сет как будто умыл руки, словно пожалел, что меня нанял. Зато когда мои рейтинги стали расти, потому что я хороший корреспондент, он тут же обрадовался и приписал этот успех себе. – Говоря это, Рассел не красуется, а констатирует факт: рейтинги у него и правда превосходные. – Самое обидное, что я уже четыре года на станции и до сих пор занимаюсь только студенческим спортом.

Я не особо понимаю спортивную иерархию КСИ, поэтому переспрашиваю:

– В смысле, тебе не дают освещать профессиональный спорт?

Рассел кивает. Да, наверное, если бы Сет был доволен жизнью, у Рассела было бы больше шансов получить повышение.

– В прошлом году Торренс поставила мне работу на всю Хануку, потому что даже не подумала спросить, на какие даты она выпадает. Считала, всегда на одни и те же.

– Однажды после ссоры с Торренс Сет не пустил в эфир мой репортаж, потому что его любимая команда проиграла.

– Торренс интересуется моим мнением, только когда хочет привлечь на свою сторону в споре.

– А Сет моим мнением вообще не интересуется.

Мы как будто пытаемся доказать, чей босс хуже, и в этой игре, как и в «Белом слоне», невозможно выиграть.

– Зря они развелись. Стоят друг друга, – вздыхаю я.

– По-моему, хуже,

чем сейчас, быть уже не может. – Рассел кивает на наши пустые стаканы. – Повторим?

Я машу рукой бармену.

* * *

– Честное слово, в один прекрасный день я – случайно, конечно – налью Сету жидкого мыла в кофе! – Рассел всплескивает руками, показывая, как это произойдет.

Барная стойка перед нами заставлена пустыми стаканами, и мы оба безнадежно пьяны. Твидовый пиджак валяется на соседнем стуле, рукава рубашки Рассела закатаны. Взмахивая руками, вот как сейчас, он то и дело сбивает с носа очки, и я едва сдерживаюсь, чтобы их не поправить.

Я собрала волосы в пучок, и меня совершенно не заботит, что они наверняка торчат во все стороны. Куда важнее удерживать себя в положении сидя, что дается нелегко.

– Не рассказывай! Не хочу быть сообщницей. Совесть не даст мне покоя!

– Слушай, я тебе рассказываю, чтобы ты помогла мне обеспечить алиби!

Весело вот так жаловаться на работу, когда собеседнику везет не больше твоего. Гаррисон аналитик, и работа всегда приносила ему столько стресса, что о своих проблемах я старалась не говорить – разве только изредка, когда становилось совсем уж плохо, да и тогда переживала, что скажу слишком много и он оттолкнет меня.

«Я тебя как будто вообще не знаю! – заявил Гаррисон во время нашей первой и последней ссоры на Хеллоуин. – Со мной ты никогда не была настоящей».

Было чудовищно обидно. Понятия не имею, как сделаться еще более настоящей Ари Абрамс. Я обычный человек, не инопланетянин в человечьей шкуре! А Гаррисон решил, что я и при нем ношу маску жизнерадостной телеведущей, которая улыбается даже в самые тяжелые моменты. Однако все, что я скрывала, было ради его же блага. Впрочем, можно ли считать, что мы были парой, если я прятала такую большую часть себя?

– Ты не думал уволиться? – спрашиваю я Рассела, пытаясь непринужденно заправить оставшиеся волосы в пучок.

– Иногда думал. Пару лет назад прошел несколько этапов собеседования на одной телестанции в Такоме, но так и не получил работу. На мелких станциях платят еще меньше, чем здесь, а мне нужна стабильность.

– Студенческий кредит? – догадываюсь я.

– Типа того, – мило покраснев, отвечает Рассел и молча берется за стакан, игнорируя мой вопросительный взгляд.

Я заинтригована. Мог ведь соврать, что содержит семью лесных эльфов, проживающих у него в подвале, и я бы поверила, а такой неловкий уход от ответа сразу же разбудил любопытство.

– А для меня это была работа мечты, – признаюсь я, продолжая тему. – Вернуться из Якимы в Сиэтл, работать в родном городе… Это было так круто! И я ведь даже попала на рекламный щит!

– Мы попали на рекламный щит, – поправляет Рассел.

– Для тебя это тоже первый?

– На Аврора-авеню рядом с пончиковой? – уточняет Рассел, а потом сочувственно хмурится. – Неужели птичье дерьмо так и не счистили? – Он прижимает руку к сердцу, словно клянется отомстить за меня. – Как посмела эта птица нагадить на одно из лучших лиц КСИ!