Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2
Шрифт:
– Правосудие свершилось. Хотя все это больше похоже на компьютерную игру.
Черная женщина:
– Я до сих пор не уверена, что мы все делаем правильно.
Белая женщина:
– Моя совесть молчит. Конечно, можно было этого не делать, но зов из прошлого не так безобиден, как кажется.
Мужчина:
– Есть имя, есть человек, нет имени – нет человека.
Черная женщина:
– Не совсем так. Древние египтяне считали, что сохранение имени равноценно обретению бессмертия. А уничтожение имени… это некое подобие аннигиляции.
Черная
Мужчина и женщины идут обратно. Вдоль стен стоят полуистлевшие корзины. Они останавливаются около них. Одна корзина полностью развалилась и из нее высыпались золотые украшения – ожерелья, перстни, браслеты с инкрустациями, нагрудные украшения с подвесками в виде цветов лотоса, цветы из драгоценных камней.
Черная женщина:
– Кто-то хотел унести все это, но не успел или не смог. Мне кажется, это было очень давно.
Мужчина:
– Что будем с этим делать?!
Белая женщина:
– Подумаем об этом завтра.
Все трое вылезают на поверхность.
На вершину столовой горы опускается ночь. Звезд очень много, и кажется, что они совсем близко.
Черная женщина показывает на одну из звезд:
– Сириус. Ее звезда.
Написав это, я решила начать не с конца, а с самого начала.
Когда книга была написана, мы вчетвером – Виктор, Вивиан, Балкис и я полетели в Сану, столицу Йемена, и оттуда на джипе отправились в пустыню. Там мы довольно быстро нашли то, что искали. Это были два египетских иероглифа, вырубленных на скальной стене. В лучах заходящего солнца они засветились нежным, трепетным светом, и на нас снизошло умиротворение.
Часть первая
Латвия, Рига. 23 февраля 1990 года
В зале постепенно загорался свет, по гаснущему экрану побежали финальные титры. Захлопали стулья, раздались вялые аплодисменты.
Зрители потянулись к выходу. Молодая супружеская пара прижалась к стене, пропуская мимо поток людей. Мужчина зарылся лицом в шарф, женщина повисла у него на руке, чуть покачиваясь в такт звучащей музыки. Думая о чем-то своем, она спросила:
– И что в этом фильме такого?
– Ничего! Обычное голливудское сюсюканье. Фильму уже лет пятьдесят.
– Почему его не показывали?
– Хорошими парнями должны быть северяне, а не южане. Так нас учили в школе, – мужчина перемотал шарф и поднял воротник пальто. – Кстати, я спускался по лестнице, по которой скатилась Скарлет. Отель Jefferson в Ричмонде. Там внизу дорогущий ресторан.
Женщина посмотрела на мужчину снизу вверх:
– Нас тоже скоро унесет ветром.
Стараясь не открывать лица, мужчина протянул руку старушке, застрявшей между стульями, и помог ей выйти в проход. Прихрамывая, она засеменила к выходу, у которого толпились оживленные
– По-латышски название фильма звучит иначе: не «Унесенные ветром», а «Вслед за ветрами». У меня была эта книжка, изданная еще до войны, с лубочными картинками для чтения на сеновале.
Женщина кивнула в сторону старичков:
– Похоже, вспоминают свой сеновал. Оттуда их и сдуло. Теперь наша очередь пойти «по ветру», – она вытащила нитку из своего шарфа, положила на ладонь и сдула. – Вот так!
– Да ладно тебе! Я все это вижу по-другому. Представь, мы выходим на улицу, а там не 1990-й, а 1939 год, и для всех этих старичков и старушек наступает светлый праздник еще не прожитой жизни.
– Ужас!
– Почему? Время относительно. Можно идти вперед в прошлое и назад в будущее. Такое происходит довольно часто. Оказывается, в конце 40-х я работал в НКВД и ссылал латышских крестьян в Сибирь. В трех газетах вчера написали.
– Когда же ты успел? Твои родители тогда еще не были знакомы.
– А вот так! Обычно «оттуда» приходят «после», а я ухитрился прийти «до». Думаю, в мистической истории человечества такое происходит впервые. Надо отослать газеты и метрику в Книгу рекордов Гиннесса. Может, премию дадут.
– Тебе все это еще не надоело?
– Пока нет.
Они вышли из кинотеатра. Мужчина раскрыл зонт, прикрывая жену от мокрого снега. Чья-то ладонь хлопнула его по плечу.
– Эдди! Wie gehts? (как дела. – нем.).
Мужчина резко обернулся и облегченно вздохнул.
– А, это ты, Боря. Comme ci, comme сa (так себе; кое-как. – франц.). Учим язык новых хозяев?
– Ха! Новый хозяин всегда лучше старого. Это единственный урок истории, усвоенный твоим многострадальным народом.
– Наверно, я должен обидеться.
– Какой из тебя латыш, Эдди! Только фамилия, да экстерьер. Мысли у тебя не те. Недавно прочитал твою статью в молодежке, ну… там, где про государственный язык. Ну, ты молодец! Мы у себя в Германии от души хохотали. Эти синие чулки из института филологии, ей-богу, полезут к нам в постель со словарем.
– Положишь словарь им под ягодицы.
– Ха! Я заставлю их перед еб.., – Борис театрально прикрыл рот ладонью, – извините… перед сном прочитать пару страниц Талмуда на арамейском. А если нет, то нафиг с койки!
– Да-а, у вас обоих весьма утонченная политическая ориентация! – заметила женщина.
Разбрасывая снежную грязь, мимо с грохотом пронеслась грузовая машина. Эдд взял Бориса и жену в охапку, увлек в сторону и развернул лицом друг к другу.
– Познакомьтесь. Это Борис, друг детства. Уже два года живет в Германии и непонятно зачем вернулся. Редкостный бабник и знаток Талмуда. А это моя жена. Ее отец был большим оригиналом и назвал Марселлой. Можно просто Марсо.
– О-о! – Борис прищелкнул языком и расплылся в широкой улыбке. – Какое имя! Ветер южных морей и шелест виноградников. Алые паруса на горизонте.