Прогулки по Аду
Шрифт:
— В Японии уже преподают латынь? — спросил старпом. Матрос рядом чихнул и закашлялся.
— Не боитесь порезаться? — моряк покосился на обнаженную катану в моей руке. — И, кстати, где вы так хорошо выучили английский?
— Неудобно было лезть, за борт цепляла, — ответил я, вкладывая меч в ножны. — А английский? Старая история. Я был мальчишкой, когда недалеко от нашего дома после шторма нашли на берегу человека. Это был англичанин. Из Портленда, — начал я рассказывать приготовленную историю. —
— Так вот, — продолжил я, — его не убили, взяли в дом. Он прожил у нас пятнадцать лет. Вот он меня английскому и научил. Очень тосковал по родине. И в той песне были еще такие слова: «Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда».
— Ну надо же, — удивился моряк, — представляете, я тоже англичанин. И тоже из Портленда.
— Его звали Джон Сильвер, и у него была деревянная нога. Не слышали о таком? — спросил я.
— Нет, — покачал головой старпом. — Ужасная судьба прожить жизнь на чужбине и умереть далеко от родины.
— У него еще был попугай. Очень противный, и все время орал: «Пиастры! Пиастры!», — как говорится, «Остапа понесло».
— Попугая тоже выбросило море? — спросил моряк.
Не знаю, — я пожал плечами. — Наверное, попугай летел, а когда уставал, то мог садиться и отдыхать на его деревянной ноге. Кстати, попугай жив до сих пор.
— Вы рассказали удивительную и очень печальную историю, — старпом покачал головой.
— Да, — кивнул я. — Что тут скажешь? Судьба. Fortuna — non penis, in manus non recipe.
Помощник капитана секунду молчал, потом громко заржал:
— Вы совсем не похожи на японца.
Я пожал плечами.
— Пойдемте, вы покажете нам нашу каюту. А то де… мальчик устал. У нас было непростое путешествие.
— Да, — кивнул моряк, — когда люди отправляются в дорогу без багажа, это говорит о том, что решение покинуть дом, скорее всего, было внезапным и принималось очень быстро.
Я засмеялся.
— Вы проницательны, сэр.
— Адам Смит, — представился старпом, не сэр, — улыбнулся он.
— Ясуши Томашивари, — поклонился я. — Тоже не сэр. Мальчика зовут Асука, он по-английски не говорит.
Услышав свое имя, Асука встрепенулась. Я обнял ее за плечи.
— Можете звать меня просто Адам, — предложил старпом. — Ваша каюта рядом с капитанской. Это лучшее, что у нас есть. Окна выходят прямо на корму. Капитана зовут Роже ван дер Вейден. Он иногда бывает шумным, — пояснял по дороге Адам Смит. — Отплываем прямо сейчас. Стюард пригласит вас в кают-компанию на завтрак после отплытия. Там и познакомитесь с капитаном и другими офицерами.
Навстречу нам попались двое матросов, они оба кашляли.
«Да что у них тут грипп, что ли, в такую жару?» —
— Меня вы можете называть Суши, я думаю, так для вас будет привычней. Да, а сюда вы не из Гонконга пришли?
— Гонконг? Это что? Не знаю такого. Мы из Макао и туда возвращаемся. Потом идем на Гоа, а потом домой в Голландию.
— Вы знаете такую игру «Макао»? — спросил я. — Это игра в карты, — пояснил я, когда Адам отрицательно покачал головой. — Я покажу, забавная. Колода карт у вас найдется?
— Вы очень интересный человек, — сказал старпом. — Я рад, что вы плывете с нами. Да, карты у нас есть.
Когда мы остались одни в каюте, Асука робко присела на кровать и спросила:
— Что это такое?
— Это кровать, наньмань на этом спят. Надеюсь, что без клопов.
Я скинул гэта и повалился на койку.
— Мягкая, — сказал я.
Асука встала и медленно обошла каюту, осторожно дотрагиваясь до мебели.
— А это что такое? — показала она на кресло.
— Это стул, они на этом сидят, вы называете это «сидеть, повесив кости».
Вы? — переспросила Асука. — Я не поняла.
Я встал, сел в кресло и притянул к себе девочку, посадив ее на колени:
— Вот так они сидят. А на столе стоят тарелки и лежит еда, и они едят.
Асука подобрала ноги, забравшись ко мне на колени с ногами.
— Так сидеть неудобно, — сказала она.
— Дело привычки, — пожал я плечами. — А вот с катаной сидеть точно неудобно, — сказал я, отстегивая ножны.
Асука положила голову мне на грудь. Провела пальцем по моему кимоно.
— Ты так уверенно говорил с этим наньмань. Шутил, он смеялся. Здесь знаешь все. Ты как будто вернулся домой. Мне страшно.
— Нет, — покачал я головой, — мой дом очень далеко отсюда.
— А это еще страшнее, — девочка подняла голову и посмотрела на меня. — Ты ведь меня не бросишь? Не умрешь?
— Ни за что, — обнял я ее.
За окном каюты послышался звон цепи.
— Что это? — Асука вскочила.
— Это поднимают якоря, мы отплываем, — я тоже встал, открыл окно и выглянул наружу.
Где-то звенела невидимая цепь и скрипела лебедка. За кормой на волнах качалась привязанная на канате шлюпка, ее палуба была затянута кожаным кожухом, чтобы внутрь не попадала вода. Я вспомнил, что еще две шлюпки были закреплены посередине палубы галеона, между мачтами.
«Шлюпок, как обычно, на всех не хватит», — подумал я.
Послышались крики команд, по палубе затопали ноги.
— Ой! — сказала Асука. Разворачивающийся корабль качнуло на волне.
Я запер дверь каюты.
— Иди ко мне, — позвал я девочку, — до завтрака у нас есть время. И ничего не бойся, я с тобой буду всегда.