Проклятая и безликая

Болотников Ермак

Волк понял, что рано или поздно, я смогу попасть по нему. Пилум пару раз поцарапал его, заставив кровь течь по черной, измазанной грязью шерсти. Боль взбудоражила его, возбудила инстинкты, позабыв о своих ранах, он резко прыгнул на меня, отчаянно и злостно попытался вцепиться зубами в плоть, но промахнулся всего на несколько сантиметров, ударив левее моего бока. Поняв, что у него не получилось, зверь резко ударил лапой, пытаясь повалить на землю. Мой кинжал тоже прошелся мимо вечно дергающейся головы волка, заставив менять тактику. Кровь взвыла от ощущения боя, жажда насилия и прилив сил дали мне возможность увернуться, продолжая удерживать поединок в нейтральном положении. Я отпрыгнула в сторону, наотмашь бросая в него пилум, который в ближнем бою только мешался, ввиду хаотичного и дикого боя, не позволяющего тратить время на прицельные удары. Волк без труда смог увернуться от моего броска, пилум бесполезным куском железа и дерева упал рядом с Гвин, тут же покрывшись грязью. Мы продолжили ходить возле друг друга, не решаясь напасть, я опасалась тех болезней, что скрывались в его когтях и клыках, волк начал ощущать во мне равную, выжидая момента для удара. Порой, безумный зверь делал в мою сторону быстрые рывки, пытаясь ударить своими лапами, но я лишь пронзала его кинжалом в ответ, лишь несколько раз получив удар по голени. Но к счастью, до кожи ему добраться не удалось. Кровь волка растеклась по земле, рычание становилось все злее, яростнее и отчаяннее, боль уже не заботила волка, и он просто хотел ответить, хотел пустить мою кровь, ему нужна была победа любой ценой, возможно, в чем-то мы были с ним схожи... Сделав очередной бросок,

зверь сблизился, я попыталась ударить в ответ, но земля под ногами, поросшая мхом, подвела, выпад вперед оказался фатальным, я ощутила как скольжу по земле, не в силах устоять, удар лапой в грудь окончательно решил мою судьбу, я оказалась на земле, прямо под ним. Зубы клацнули около моего лица, в последнюю секунду мне хватило сноровки отвести голову, но меня обдало болезненное, гнойное дыхание волка и отвратительный смрад сырого мяса, оставшегося среди его клыков, лап и грязи шкуры. Когти что блеснули под огнем костра, попытались исполосовать мне лицо, ожесточенно нанося свои удары, призванные отомстить за всю пролитую кровь, но в верх бросилось мое перемотанное предплечье, когти увязли в ткани, разорвав кожаную жилетку и исполосовав рубашку, возможно, пострадала и моя кожа… но я не ощущала боли. По крайней мере, сейчас, во мне не было места для нее. Пока волк пытался скинуть с лапы ткань, я вцепилась в его челюсть рукой, заставляя того ненавистно взвыть, пуская с клыков слюну, но я уже не обращала внимания ни на что, я оказалась вся в грязи, крови, мое сердце билось только благодаря этому бою, и я была готова закончить с ним ударяя кинжалом в горло и начиная проворачивать его в свежем мясе, уже не беспокоясь о болезнях и тому, что таится в его густой крови. Из волчьего горла послышался отчаянный вой, пасть распахнулась, сбрасывая мою дрожащую руку, его тело покрылось собственной грязной кровью, что ручьем лилась и на меня, но сейчас это не имело ни малейшего значения, лишь очередное препятствие на пути к победе. Плотно сомкнув губы, я медленно поднималась с земли, сначала вставая на колени, но по прежнему не выдергивая из плоти волка кинжала, начиная лезвием проводить вдоль горла, пока наконец, не перестала ощущать даже самые мелкие движения звериного тела, что безвольно рухнуло в сторону от меня, начиная постепенно сгорать от пляшущих языков огня. Быстро поднявшись, я бросила одичалый взгляд на оставшихся волчиц, что жалобно рыча пытались отойти в сторону, продолжая собой прикрывать детенышей, жалобно скулящих, словно ощущая смерть отца, но это звери... Они недостойны жалости, только смерти. Недолго думая, я схватила с земли пилум, начиная двигаться за ними. Возможно, волчицы приведут ко мне остальную стаю… Я не могла этого допустить. Пинком оттолкнув тело убитого вожака от костра, я бросила пилум в одну из бурых волчиц, что не ожидали того, что я действительно решусь напасть и на них. Копье угодило ей прямо в бок, наконечник полностью скрылся в теле волчицы, раздался еще один жалобный вой, запнувшись, она упала на спину, пытаясь резкими движениями из стороны в сторону заставить оружие выпасть на землю, но в итоге, лишь увеличила собственную рану, в скорейшим времени оседая на земле, в луже собственной крови. Вторая оскалилась, завывая и бросаясь на меня.

Я словно забыла, что такое страх, мысли спутались в клубок из злости и жестокости, бросившись навстречу, я столкнулась с ней лицом к лицу. Лапы ударили меня по плечам, больно впившись в кожу, но в ответ, я вонзила лезвие в ее грудь, второй рукой вновь хватаясь за морду и поднимая волчицу вверх, не позволяя вновь укусить меня. Она пыталась вырываться, ее ноги тут же подогнулись, начав отходить от меня, но из-за этого, нож только сильнее прорезал ей тело, рана была смертельная, я вырывала кинжал, отходя и вновь падая, ее удар был сильнее, чем я думал. Плечи горели, кровь медленно текла из неглубоких ран, постепенно, сходил на нет кураж боя, я ощущала каждую рану, боролась с этим чувством ненавистной мне слабости, пытаясь подняться с земли и закончить то, что начала, бросая взгляды на моего поверженного противника. Волчица лежала на земле, лужа крови под ней подбиралась к костру, глаза закатились, только дыхание еще давало понять, что та была жива, но я смогла встать, тяжело дыша, теперь, пора покончить с ней. Подойдя к павшему зверю, я резким движением окончила ее страдания, перерезав горло. Вторая волчица испуганно скулила, пытаясь отходить но пилум не давал ей ни бежать, ни прятаться, приближаясь, я читала молитву, в надежде, что это поможет мне выбраться из той пелены боли, что застилала мое сознание, болезненно пронзая насквозь все тело. Сделав последний рывок вперед, я вырвала из ее тела брошенное копье, начиная хаотично, жестоко и ненавистно ударять в тело, голову и шею волчицы, разбрызгивая по округе ее плоть, не считаясь ни с чем, пока наконец, и она не упокоилась… уже не двигаясь и не скуля. Утерев с лица их смешавшуюся воедино кровь, я шатаясь поплелась к лагерю, несколько раз чуть не рухнув на собственное оружие, но в итоге, добравшись до костра, с затуманеными мыслями и полной пустотой.

Мои травмы оказались куда серьезнее, чем мне показалось во время боя. Плечи неимоверно жгло, по ним проходила дрожь и болезненный холод, рука не отзывалась на мои команды, безвольно валяясь рядом, лишь раздражая своей слабостью, тело кровоточило, обливаясь кровью и пылая от этого. Я ощущала, как кровь льется по спине, груди, как ноги отказывают, немеют пальцы. С трудом мне удалось доковылять до пня, но сил, чтобы взять сумку с травами или даже попросту дотянутся до бинтов, не хватило. Боль перегрузила разум, я с трудом смогла облокотиться об пень, подобрав под себя собственные ноги, закрывая глаза и делая тяжелые, прерывистые вздохи, надеясь, что организм сможет побороть это. Утопая в боли, я медленно теряла сознание, организм перестал отзываться, а холод резкими ударами расползался по телу, борясь с жаром раскаленной крови. Казалось, что я умираю но сделать с этим ничего не могла, только молиться, но и та застыла на середине, не найдя финала. Мои глаза закрылись, унося меня туда, где вновь меня ждала тьма и боль. На тропы, что сейчас, должно быть, будут казаться мне еще более отвратительными, чем до этого.

В кошмарах было хуже, чем обычно… но сегодня, впервые за три долгих года, в моем видении что-то поменялось. Теперь, я видела, как среди множества мертвых воинов, бродят неясные, изящные тени одного и того же существа, принадлежащего не то волку, не то человеку. Среди всех прочих звуков, к которым я привыкла, мне начался слышаться пронзительный вой, волчий вой, который перекликался с насмешливым, почти что издевательским вороньим карканьем. Но… я по прежнему оставалась безвольной в власти этого места, просто подмечая, как меняется мир, но не изменяя его сама, мне все так же осталась уготована участь марионетки, шагающей к горизонту, что неизменно удалялся, пока мое тело не останавливалось вовсе, застывая перед вечным скитанием среди полей сражений. Волки… я одолела их, но уповать на спасение теперь уже не стоило, конец приближался стремительно, болезень уже протекала по моим венам, кровь впиталась в одежду, а через ткань окажется на коже. Только если проснется Гвин, будут шансы на спасение, но которую до сих пор не разбудили ни звуки боя, ни вой волков, ни моя забота и болезненные, протяжные стоны. Наверное… стоило помолится, быть можем, в последний раз. Но слова оказались пусты, я не ощущала конца, который сама же себе придумала, в моем молитве не было чувств, не было веры, лишь… обязательство, которое я давным давно услышала от какого-то воина, что рассказал о том, как многие воины молятся в предсмертной агонии или бреду. Но почему-то, мне это не помогало, и возможно, наоборот, только мешало сосредоточиться на выживании. Впрочем, от меня здесь уже ничего не зависело, тело либо одолеет последствия боя, либо сдастся.

Прошло некоторое время, которое я провела в беспамятстве, ничем не осмысленный кошмар закончился, как и всегда, просто оборвавшись около холма, на который я раз за разом не могла взойти. Но вот я не проснулась, и не увидела Их света, который мог бы помочь мне, спасти и вернуть на небеса... Я просто осталась наедине со своими мыслями, брошенная в тьме, возможно... Это и была смерть, просто вечность, которую я обязана проводить в молчаливом, безмятежном созидании собственных мыслей, до скончания

веков... Но неужели, я не заслужила Их света? После всего случившегося, на что я пошла, мне не было уготовано награды? Что еще мне нужно было сделать, чтобы Они наконец простили меня? Даже умерев, я сделала это во имя защиты ближайшего, во имя великой цели, пусть и не такой возвышенной, во имя которой умирали очень многие по всей Империи. Но ведь... Этого было достаточно, чтобы простить мне мой неизвестный грех? Наконец вернуть к свету? Или же нет? Но тогда... Почему бы просто не лишить меня разума, зачем оставлять в темноте, не убивая? Ради пытки? Я не верила, что заслуживала страданий, особенно подобных этим. Я пыталась сделать все, чтобы заслужить их прощения, но почему же, все вновь обернулось вот так? И что теперь мне оставалось, мысли быстро оказались затменны моим биением сердца, что в абсолютной тишине раздавалось словно биение барабанов, играющих марш. Это приносило боль, очень сильную, словно прямо сейчас, мои мысли были готовы разорваться на части, без остатка и конца уничтожившись в этом биении. Осознавая конец... Я заплакала, и мой плач был последней мыслей, успевшей родиться перед тем, как сознание угасло от безумия и боли.

Глава 21

Пламя приятно обдавало мою плоть давно забытым теплом, которое доходило прямо до костей, наполняя меня жизнью. Я даже не заметила, как открыла глаза, ведь только что... Лежала в небытие, сокрушаясь над собственной жизнью и вопрошая Близнецов, которые, как мне казалось, оставили меня. Глядя на умирающее в объятиях штормовых туч небо, которое, казалось, вот-вот было готово разорваться на части, пролив свои воды на землю, я невольно пыталась осознать, что прямо сейчас - жива. Что и вправду существую в настоящем, а не попросту болтаюсь в бесконечности пространства, оставшись где-то между тропами и смертью. А небо продолжало сокрушаться над нами, казалось попросту сдерживаясь, чтобы не рухнуть на землю, в его разломах я видела блеск умирающего солнца, что так стремительно угасал, проигрывая свое сражение, будто уже никогда мир не узрит его светлые лики. Яркие вспышки молний резали облака на части, чем-то напоминая мне вены на собственном теле. Возможно, небо тоже было живым... Прямо как земля. Ведь на нем жили ангелы и Близнецы, прямо как смертные жили на земле. Может быть, где-то далеко под пеленой из синевы скрывались свои животные, прекрасные животные, которых кормили с рук Близнецы и ангелы, наверное, там есть и свои цветы, благоухающие подобно самым лучшим мыслям и эмоциям, собрав в себе все светлое, что есть в нашем мире. Яркий свет молний казался мне практически потусторонним, ведь из-за тьмы вокруг них, выглядел так ярко… Как будто рассвет, после кошмарно долгой, беспросветной ночи. Только вот он быстро утихал, складывая голову под беспросветной тьмой туч, медленно текущих по небосклону, затягивая его в свой плен. Ужасный грохот грома разрывал тишину, которая, впрочем, казалась даже более пугающей, чем тот шум, треск и рычание неба, что было похоже на пробуждение чего-то инфернального, невообразимо ужасного, но такого далекого от нас. .. Сейчас, не имеющего значения. Было принято считать, что громовая поступь представляет собой пришествие демонов или врагов, которые вот-вот обрушатся на города и села, принеся с собой смерть и разруху. Еще раньше… люди принимали их за возвращение богов, восставших в своей мести по несправедливо убиенным телам и предательству. Но с тех пор… прошло слишком много времени, и о воскрешении всех павших не шло никаких обеспокоенных переговоров, только изредка, жрецы видели в своих кошмарах неясные образы, тяжелое дыхание и рев, доносящийся из глубины троп. Это никогда не воспринималось всерьез, порой даже порицалось, принимаемое за падение в ересь. Хотя по словам Аколита… Боги чувствует своих убитых братьев и сестер, и некоторые, в опасной близости от пробуждения. Возможно, что сегодня… был действительно тот самый день, когда вернется один из первейших Создателей всей земли. И если то было так, не оставалось сомнений в нашей миссии, ведь в подобный, величественный день, было само собой разумеющееся сотворение нового подвига в Их честь. Пусть он и должен был быть осуществлен двумя юными девушками, еще необученных вести полноценный бой.

Я не ощущала боли, но могла только с трудом двигать левой частью тела. Только вот усталости в ней я не ощущала, даже напротив, хотела использовать ту энергию, что осталась в ней, но не была способна. Мои плечи и руки были заново перемотаны бинтами, такими тугими, что оставили на открытых участках кожи свои следы. От меня шел аромат трав, кожу в местах ранения пощипывало, но боль была в большей мере приятна, чем нежеланна… Я удивленно оглядывалась, не до конца веря, что Гвин правда смогла очнуться и оказать мне первую помощь. Когда мой взгляд остановился на пляшущих огоньках костра, я смогла заметить, как глядя на бушующий среди хрупких веток огонь, постепенно угасающего костра, обеспокоенный взгляд серых зрачков Гвин блуждает из стороны в сторону, не находя себе места. В руках девушка беспокойно крутила свой кинжал, порой чуть было не роняя его, но каждый раз успевая подхватить в последний момент, не давая ему испачкаться в свежей, влажной грязи. Она выглядела живой… Ее глаза остались такими же, как несколько часов назад, серыми, глубокими, милыми моему сердцу и живыми, ее движения казались элегантными как и всегда, в них не было боли, лишней скованности или порочной слабости, что преследовали девушку после того проклятого артефакта, собранного по моей глупости. Она смогла очнуться, помочь мне… Я была счастлива, но теперь, нужно было понять, как себя ощущаю я… в особенности, после того, как мое тело отказало мне, заставив рухнуть в объятия кошмаров… и как безвольно я склонилась перед его порочным желанием, что не должно было доставить мне того неудобства, которого доставило.

– Лиз? О Близнецы, я так… Счастлива, что ты наконец проснулась… Ты была вся в крови, она не переставала течь... Я... Так испугалась за тебя. Мне даже кажется, что ты не дышала...
– Гвин подбежала ко мне, оставив кинжал воткнутым в пень. Ее руки взялись за мои плечи и спину, помогая подняться. Теплые касания были столь приятны, после бессознательного, леденящего небытия, в котором я находилась, и в котором испытала, пожалуй, самый морозящий холод в жизни. Его остатки до сих пор морозили тело, порой заставляя вздрагивать. Но никаких последствий, которые я ожидала почувствовать по пробуждению не было, только лишь глухая боль от нанесенных ран, что слабо пульсировали.
– Ты… ты в порядке? Я так испугалась, когда проснулась, а ты лежишь, истекаешь кровью, рядом с мертвыми шкурами волков.

– Я… защищала тебя. Теперь все хорошо, я тоже в порядке… - Поднявшись на ноги, я смогла встать ровно, что было новым удивлением, в их непрекращающейся череде. Мне казалось, что после пробуждения я обязательно окажусь в состоянии, когда не буду в силах даже самостоятельно передвигаться, но... Оказалось, что все куда лучше. Гвин быстро подрезала некоторые бинты давая мне возможность свободно двигаться, ослабло напряжение в левой части тела. Пальцы чуть онемели за то время, пока я спала, но в остальном… во мне не ощущалась та слабость, которую я ожидала ощутить. Бинты остались обмотаны вокруг предплечий, где порой вспыхивала боль от клыков и когтей, но даже так... Это было ничто, перед той болью, которую действительно я могла испытывать.
– Нам нужно двигаться, пока не пошел дождь… Смотри, деревня так близко, мы даже успеем исследовать ее...

– Двигаться? Лиз, ты чуть не умерла… Я тоже была на грани. Близнецы не будут откликаться на каждый твой зов, спасая от смерти… мы больше не можем рисковать, следует вернуться назад, доложить солдатам об этом месте и отнести магам герб… Это все, на что мы способны сейчас, и это предел того, что мы сможем сделать.
– Слова повторялись вновь и вновь, но даже так, мне было противно слышать их. Я не могла поверить, что после всего этого, она предлагала отступить, бросить то, ради чего мы рисковали своими жизнями. Это было столь… неправильно, я ощущала, как в душе растет недовольство, которое совмещалось с ощущением предательства, безжалостного, но правильного в своей основе. Да, мы не были воинами, да, чуть не погибли, но до башни было рукой подать, в ней таилось нечто, что подчинило нас, чуть не убило своей магией, отступить сейчас, значило бы признать его силу, поражение, что было недопустимо для меня, и я не собиралась давать тому, кто это сотворил, подарок в виле победы. Мною двигало желание отомстить, покарать за то, что случилось и на что он нас обрек. И мне было неясно, как те же чувства не одолевали Гвин, пострадавшую от его рук еще сильнее.
– Прости...