Проклятая и безликая
Шрифт:
Глава 22
Дождь все не начинался, словно специально давая нам время, чтобы аккуратно спуститься по склону, подойдя к деревне. Возможно, это можно было бы счесть желанным знаком Близнецов, которые хотели фигурально и буквально отрезать нам путь, как только мы окажемся в деревне, но признаться, верилось мне в этом с трудом. Гвин шла уверенно, легко, ловко перепрыгивая небольшие скопления трясины или странные впадины в земле, уходящие на несколько метров в глубину, и похожие на вход в подобие пещеры. Глядя на них, у мне складывалось ощущение, словно где-то под землей, скрывалось нечто, роющее тоннели уже не первый десяток лет, и достигшее в этом немалого успеха, разрыв всю землю около деревни. Мне было непонятно, почему Гвин ведет себя так… странно, будто это я пыталась уйти, а вовсе не она. Ведь несколько минут назад именно девушка желала отступить, и я... Почти что согласилась, но что-то, что было мне непонятно, переубедило ее, а вот во мне остался след сомнений. Но нельзя было отрицать очевидного, прямо сейчас это я плелась по пятам, опасливо озираясь на движения в высокой траве, что доходила своими шершавыми, острыми кончиками мне до подбородка, касаясь краев маски и лаская их. Это я испытывала страх перед неизвестным и опасаясь того,
Порывы ветра больно ударяли по плечам, взмывая вверх волосы и заставляя дрожать. Они стали куда ожесточеннее, холоднее, словно подгоняя к входу в деревню, в этот раз абсолютно точно препятствуя нашему возвращению. Великие небеса над нами покрылись темными дворцами из облаков, среди которых, по-прежнему, блистали молнии, что освещали небеса, почти обнажая ту голубую явь, что погибла под темным натиском злостных туч, собой заполонивших абсолютно все, что могли. В какой-то момент, в очередной раз прогремел отзвук громового рога, что пропел необычайно близко. Я могла поклясться, что ощущала его прямо над нами, и этого звука, такого сокрушительного и жестокого, хватило сполна, чтобы я ощутила в полной мере то, что называлось трепетом. Тело застыло, не в силах противиться страху, руки дрогнули и тут же резко опустились к торсу, сердце было готово вырваться наружу, но в какой-то момент, застыло, будто бы принимая собственную судьбу и в тоже время, пытаясь найти в себе силы противиться ей. В ушах стоял шум и вой, я не слышала ни стука собственного сердца, ни голоса Гвин, ни мыслей, которые вмиг исчезли. Оставшись оглушенной на несколько секунд, я пыталась не упасть, хотя ноги подгибались, отчего-то испытав тот же ужас, что постиг все остальное тело, сейчас пытающееся прийти в себя. С трудом выждав, когда оглушительный гул стихнет, я почувствовала, как на плечи начали падать первые капельки воды, что впитывались в белесые бинты, неприятно обжигая своим мерзлым холодном оголенную, разгоряченную кожу. Я была одновременно рада дождю, опасаясь возвращению солнца, и в тоже время опасалась, что всю деревню попросту смоет. Сейчас… Это было куда опаснее, чем то, что я могла сгореть под лучами яркого света. Буря не собиралась утихать, на воде не образовывались пузырьки, раскаты грома утихали, словно выполнив свою работу и сейчас, уходя на покой. А это значило лишь то, что нужно действовать быстро, но мне было слишком невыносимо попросту отказаться от исследований этого места. Я была обязана узнать все, что было в этой деревне раньше и что разрушило ее, знания превыше всего, и в том числе безопасности… поэтому нужно спешить, пока здесь осталось еще хоть что-то, достойное того, чтобы быть исследованным.
– Нам нужно разделиться, Гвин.
– Мне было тяжело произносить эти слова, но раз я здесь, раз она все же оказалась здесь, то следует не цепляться за это, осторожничая и оберегая друг друга, а выложиться на полную, чтобы сделать все как можно быстрее, получив максимально возможную выгоду и собрав данные, которые вскоре могут оказаться утерянными. Собрать всю возможную информацию, узнать, что же именно произошло с жителями, возможно, найти подсказки касательно того, что нас ждет внутри башни. Воображение рисовало мне возможность найти новые артефакты, старинное оружие, одежды, оставленные здесь. В подобных местах, могли храниться те достояния, что скрывались от людского глаза целыми столетиями, и которые ныне, имеют особую ценность. Но в тоже время, всегда был риск обнаружить всего лишь давно сгнившие и разбитые вещи, оставленные обычными селянами, не имеющего ничего общего с культурной историей и родом Вир.
– Нужно осмотреть местность, если дождь будет усиливаться, встретимся около башни, хорошо?
– Ты уверена, что это безопасно? Здесь может бродить всякая нечисть… Возможно, даже демоны.
– В голосе девушки не было никаких претензий, лишь вопрос, действительно ее волнующий. Я с трудом смогла услышать, что именно она сказала, ветер нещадно рвал на клочья летящие по ветру слова, словно пытаясь собой заполнить мое сознание без остатка. Гвин прикрывалась от дождя с помощью накидки, мне повезло меньшее, я просто смирилась с холодными ручьями, что струились по спине и волосам, но хотя бы, вода не попадала за шею. Это была единственная причина, почему я отказалась от предложения Гвин отдать мне плащ. Ей это было нужнее, а я... Дождь был неприятен, но под одеждой я чувствовала себя достаточно спокойно, чтобы не обращать на него внимание. Все же, это просто вода.
– Из-за дождя… здесь может все размыть. Мы можем найти какие-то подсказки или то, ради чего нас сюда привели.
– Оглядываясь вокруг, я пыталась понять, действительно ли я ощущала на себе чей-то взгляд, или это просто больные игры моего собственного разума, который находился в том состоянии, когда окончательно потерял границу между явью и небылью. Здесь было так много теней, так много отблесков тусклого света, которые скрывались за развалинами деревни и странными колоннами, уже видневшимися мне.
– Я обещаю тебе, Гвин, что не буду ничего брать или пытаться восстановить, как было с тем гербом, но осмотреть это место просто обязана. Ты ведь... Понимаешь, насколько это важно...
–
– Я не понимала, с чего Гвин сделала столь пророческий вывод, но догадывалась, что из-за герба Вир. Это был единственный род, который в равной мере почитал этих животных, и ненавидел. Единственные, кто в основу своего рода, положили невероятную связь между служением и ненависти к служению. До сих пор, вы не найдете ордена более израненного, иссеченного, чем Волкодавы, чьи тела больше походили на сшитые из разных кусков ткани полотна. Не исключено, что здесь мы сможем найти их останки… а где Волкодавы, там и их верные волки, возможно, подчиненные воле неизвестного служителя, что засел в башне.
– Не рискуй… я… люблю тебя, сестра.
– Гвин обняла меня, прижимая к себе, после чего, опасливо отступила, словно не зная, насколько правильно это было. Ее дыхание дрогнуло, прерывисто вздрагивая, она улыбнулась мне, после чего, отошла, начиная стремительно удаляться в сторону искореженных домов, почти что переходя на бег.
– Я тебя тоже… Гвин...
– Ветер унес мой голос, спрятал слова и не дал девушке услышать меня. Но я была уверена, что Гвин и без того знала о том, что несмотря ни на что, я ей отвечу тем же. Это было не так сложно предугадать, но… я никогда не говорила ей этого, отчего-то стесняясь подобных фраз, ожидая, что они будут восприняты не так, как слабость, которую я презирала. Подобным очень легко манипулировать, в игре аристократов, подобное было словно мишень, в которую с удовольствием пускали едкие стрелы издевок или шантажа… и не было ничего удивительного, что я так и не смогла ни разу сказать этого Гвин, ведь привыкла, что не могу быть оторвана от статуса Рихтер. Но во мне теплилась надежда, что девушка и сама все понимает, ведь после двух лет… это было слишком очевидно, чтобы пытаться говорить или сомневаться в правдивости этих чувств.
Слова горячо отзывались в душе, вернув в него то летнее тепло, что в одночасье оказалось утрачено с того момента, как Гвин стала одержима, оно оказалось потеряно за воем ветра, громовой поступью и мелкими стрелами дождя, но теперь, вернулось, приятно согревая скрытое за маской лицо. Я сжала руки, в течение нескольких секунд не в силах оторвать свой взгляд от девичьей фигуры, что удалялась от меня, так стремительно, что уже вскоре, полностью пропала из виду, оставив меня наедине с собой и своими мыслями. Но я не чувствовала одиночества, не ощущала больше своей вины за то, что происходит, и больше не хотела ощущать ее. Она вернула мне потерянный энтузиазм, вызванный не только жаждой знаний, а ощущением простого приключения, которое пусть неизменно пытается рухнуть во все большую тьму, став настоящим кошмаром, но продолжает давать мне все новые поводы для изучения и мыслей. Развернувшись, я сделала глубокий вдох, призывая себя просто сосредоточиться на скорой работе, что мне предстояла в этом месте. Теперь, я должна была сделать очень многое и я не могла позволить себе терять время, особенно, когда из-за этого Гвин согласилась разделиться, возможно, вновь следуя моей воле. Нужно было собраться с мыслями и продолжать движение, ведь дождь уже начался, уничтожая первые слови грязи, и с каждой секундой безумная стихия становилась все сильнее... А значит времени почти не осталось.
Деревня была уничтожена далеко не только временем, как казалось с первого взгляда. Она встретила свой конец уже давно, передо мной остался гниющий труп, изуродованный задолго до настигшего разложения... Ее остатки, лишь печальный исход событий, о которых мне предстояло догадываться изучая те остатки бывшей жизни, что смогли сохраниться в тающей на глазах грязи, под рухнувшими от старости зданиями, среди остатков людских тел и на руинах некогда великих стен, что сейчас, были меньше частокола, и вряд ли когда-либо уже смогут восстать. И это было первым, что я смогла заметить, когда прошла чуть дальше, оглядываясь среди разрухи. Вокруг деревни, до сих пор стояли сложенные друг на друге каменные плиты, между которыми рос набухший от дождя мох, что пах водорослями и тиной, смешанными с кровью и грязью. Они не представляли собой никакой ценности, будучи просто памятником былому, очередным доказательством того, что некогда, здесь было нечто большее. Истинно важной находкой оказался рухнувший в трещины между плитами древний стяг, который имел на себе заплесневелый, но все еще сохранивший свой алый оттенок гербовой флаг, разумеется принадлежащий Волкодавам. Я не смогла достать его, ткань рвалась в пальцах, а проржавеаший стальной шест оказался слишком тяжелым, чтобы я могла вытащить его. Но это было неважно... Теперь окончательно стало понятно, что мы находились вовсе не в обычной деревне, которую всего лишь охранялась семьей Вир, это был полноценный форпост, принадлежавший им века назад, а уже после, ставший деревней. Теперь, тайны, что скрывались в этом месте, становились лишь интереснее, во многом из-за того, что из покон времен, Виры как никто другой оберегали первейшие мифы и истории, долгое время хранившие титул Протекторов истории, но когда они стали меняться... То передали все свое достояние в императорские библиотеки, добровольно отказавшись от титула, данного специально им. Возможно, в некотором роде, это даже было благородно, учитывая, чем были Вир на протяжении последних веков.
Когда я окончательно убедилась, что не способна вытащить знамя, я отступила вглубь деревни, медленно шагая по сохранившимся тропам, устланных расколотыми камнями. Многие дома находились на пригорках, путь к которым был тяжелым, ввиду медленно текущей по склонам грязью, что мгновенно отбивала всякое желание подниматься наверх. Здесь пахло тухлыми яйцами, смертью и разложением, что казалось, впитались в землю. Непонятные тени то возникали среди столбов, порушенных стен и сломленных домов, глядя на меня пустыми, невидимыми глазницами, то исчезали, оставляя после себя пустые казармы и дома. Здесь действительно не жили обычные рабочие, охотники или земледельцы, по крайней мере, в тех количествах, что я ожидала. Среди домиков, печальными уродцами оставались множественные каменные колонны, десятки, сотни колонн, зарытых в землю по середину, при этом по прежнему имевшими на себе геральдическую роспись, порой пересекающуюся с рунами или просто чьими-то словами, один раз, я даже смогла прочесть чей-то рецепт ягодного пирога. Между колоннами порой оставались части стен, каменные койки, на которых красовались изображения волков и змей. Я с трепетом ходила между подобными застывшими фрагментами прошлого, проводя рукой по чистым от дождя изваяниям, ощущая древность, силу, печаль, что скрылась в белом камне.