Проклятая
Шрифт:
Но я заснула раньше, чем попросила. И напоследок услышала:
— Александр. Меня зовут Александр.
И странно, но я впервые за долгое-долгое время не видела кошмаров. И ещё было так тепло… Мне снилось что-то, конечно. Совершенно точно я видела Максимилиана: он, как и всегда лежал рядом, на моей кровати. Но ближе, чем обычно. И ещё именно его тепло, его дыхание, его резковатый, но приятный запах дарили покой, сонный, сладкий покой. Не хотелось двигаться, а уж тем более вставать. У меня же здесь вечная ночь, так почему бы не поспать… В тепле…
Я вскрикнула, сообразив,
— Да как ты посмел?! — взвизгнула я, толкая его (для вящего пробуждения) к краю кровати.
Монах вскинулся спросонья и свалился на пол. Уставился на меня громадными от изумления глазами — будто это я его в постель к себе уложила.
— Д-д-да к-к-какой из тебя р-р-рыцарь! — проблеяла я, заворачиваясь в одеяло, только сейчас заметив, что огонь в камине погас. — Как ты…!
— Прости, — хриплым ото сна голосом отозвался монах, отползая подальше от кровати. И правильно, а то мало ли — я ещё подушками швыряться начну. — Я не думал, что засну. Просто было очень холодно…
Я тебе что, грелка, твою… божью матерь?!
И на жалость ведь давит.
Я поджала губы и вслух велела духам поддерживать огонь в камине постоянно.
Избегая моего взгляда, монах уселся поближе к огню и выдавил:
— Спасибо.
Какие слова знаем, а!
Я швырнула ему одеяло.
— Не смей. Даже приближаться ко мне смей, святоша.
И улеглась снова.
— Нужна ты мне, — буркнул монах, укутавшись в одеяло.
Я хмыкнула и отвернулась.
Но сон больше не был таким тёплым.
Я отметила это — а также и то, в присутствии монаха чувствовала себя на удивление спокойно. Как никогда не бывало, если я оставалась наедине с духами, вообще-то моими верными слугами, а уж никак не врагами.
Жажда жизни потихоньку ко мне возвращалась.
Наверное, это потому, что со мной рядом снова кто-то был. Пусть и против воли. И даже когда я переселила монаха в другую комнату (ну не будет же он вечно спать в моей спальне!), странное чувство покоя не уходило. Я вновь взялась за свитки — с утроенной силой. И удивительное дело — чёрная магия почему-то перестала казаться привлекательной. И мысль взять кровь у святоши вызывала скорее оторопь, чем радостное предвкушение.
Вот почему, а?
А монах… думаете, он безвылазно сидел у себя в комнате? Щас! Облазил весь мой замок (в который уже раз, интересно?) и взял за обыкновение ужинать вместе со мной. То есть я обычно читала свиток и кусала очередное пирожное, а этот чудик делал всё, чтобы меня отвлечь. Ему, видите ли, было скучно. Молился бы себе — я бы ему даже иконостас нарядила (или что там у них?). Но нет, глубинный смысл был именно достать меня. И посильнее, посильнее.
— О, да ты и ромульский знаешь? Что, и переводишь без словаря? Ты смотри, а ещё уверяешь, дух, что ты девчонка восемнадцати лет… Врёшь и не краснеешь. О, восьмой уровень уже вызываешь? А демона пробовал? А, значит, ты дух девятого уровня. Ибо иначе уже попробовал.
Бесил меня его "дух". У-у-у!
А однажды я застала его за просмотром моих
— Там нет свитка с формулой моей защиты, — просто сказала я, когда он всё-таки обратил на меня внимание.
Клирик криво усмехнулся и заметил:
— Жаль.
С тех пор свитки я стала прятать. И отправила следить за монахом духов. На всякий случай.
А хуже всего: я понятия не имела, когда перестанет работать заклинание, которым я прокляла святошу. Я наложила его в первый раз и, хоть и знала теоретически, что срок действия зависит от силы клирика, но вот как раз о его силе у меня сведений и не было.
Уверена, монах это осознавал. И мы оба понимали, что он "попытается освободить" моё бренное тело при первом же удобном случае.
И так прошёл месяц. Дни я не считала, но где-то тридцать их пролетело.
И тут наконец-то оживились святоши.
Однажды я проснулась под тихий визг — знаете, тихонечко так, словно по стеклу когтём проводят. Режет, хоть уши затыкай.
Звук доносился снаружи, и я бросилась к единственному более-менее широкому окну на этаже — круглому, под самой крышей. Предвкушала зрелище.
И зрелище меня не разочаровало.
Клирики дружно штурмовали мою защиту. Красиво так — у меня аж в глазах зарябило. Тут тебе и кресты, и лепестки роз, и… что там ещё в святом арсенале? Ну, лапочки же.
Я наслаждалась какое-то время, а потом решила, что хорошего понемножку и поманила духов.
Хм, что бы такое этим святошам сделать… Я уже основательно пришла в себя, чтобы не отмахиваться от монахов, как от надоедливых мух, а основательно им насолить. Как бы только поинтереснее… Ага.
Духи носились вокруг ветерками, заставляя волосы и полы платья трепетать — всё как я люблю.
Улыбаясь, я открыла рот… И ахнуть не успела, как меня схватили за плечи, грубо развернули и грубо впечатали в стену.
Мгновение мы с клириком смотрели друг на друга… Потом я опомнилась и позвала духов, но сказать ничего уже не успела — монах, прижав к стене, закрыл мне рот поцелуем.
Нет, а… А как же обет воздержания?!
Поцелуй был никакой, если честно. Понимаю, сложно целоваться, когда ты в процессе колдуешь. Не знаю, что он там творил — знаки какие-то посылал, наверное. Но, когда я, наконец, смогла повернуться, клириков с той стороны и след простыл.
Первое, что я сделала — влепила наглецу пощёчину. Он почему-то этого не ожидал — даже увернуться не успел.
И прошипела:
— Я говор-р-рила, не с-с-смей ко мне приближатьс-с-ся?!
Монах спокойно потёр щёку, и не, глядя на меня, направился к выходу.
Наглец!
— И целоваться ты не умеешь! — всё, что пришло мне на тот момент в голову.
Уже у двери клирик обернулся — я увидела его кривую усмешку.
— Ты тоже.
Я три дня с ним потом не разговаривала, что святошу абсолютно не смутило — он отлично беседовал сам с собой. Нет, в смысле со мной, но за меня же и отвечал. Удивительно, но это злило ещё больше его "духа".