Проклятье или ничейная земля

Лаас Татьяна

Грег подхватил нить беседы, абсолютно отрешенно сообщая — даже Хогга пробрало:

— А репутация ваших дочерей будет испорчена. Я вчера вам передавал предупреждение — рану на нериссе Анне. Так вот. Одна из язв Хогга сегодня утром была возвращена своей законной хозяйке. Сами знаете, это ваша дочь Анна. Даже если мы погибнем — вернийка сожрет её.

Виктория оценила ложь Грега — у него даже глаз не дернулся во время речи. Орвуд тоже впечатлили его слова — она побелела и прошептала, прижимая правую руку к груди, словно нере было дурно:

— Вы не посмеете…

— Уже. — Он словно гвоздь вбил в гроб нериссы Анны.

Хогг демонстративно дернул ворот и ткнул наобум в чистую кожу:

— Вот туточки она была. И теперь она

вернулась к хозяйке.

Нера Орвуд прикрыла глаза и пошатнулась:

— Глупая, глупая девчонка… Я думала, она опять бежит к этому выскочке Минье, а она…

— Да-да-да, она сбежала из дома, чтобы скрыть от вас язву и подумать над дальнейшей жизнью. — Хогг не страдал излишней вежливостью. — Она все поняла о вас. Она погибнет от вернийки. Вы этого хотите?

Нера Орвуд заставил себя выпрямиться, с надеждой глядя в глаза Эвана:

— Лер Игнис, неужели жизнь какого-то кера стоит ваших жизней и жизни моей дочери? Он всего лишь эволюционная ошибка, низшая ветвь развития человечества, по иронии судьбы не вымершая вместе с неандертальцами.

Виктория резко оборвала её — все же больше сдерживаться она не могла:

— Вы ошибаетесь!

Эван чуть сильнее сжал в жесте поддержки её пальцы. Эфир зашелся теплом и нежностью в сердце, сильно отвлекая, но и успокаивая. Вместе ничего не страшно. Они сдержат ведьму, чего бы им это ни стоило. Вместе они сильны.

Орвуд качнула головой, не скрывая разочарования:

— Я слышала о вас, что вы, лера Игнис, весьма прогрессивны и начитаны. Не знать учение Сангана о биологических предпосылках формирования сословий — в моей голове такое не укладывается.

Эван окаменел. Брендон пошел алыми искрами. Оба Грега откровенно скрипнули зубами. Пока Вик искала подходящие слова, нера Орвуд продолжила:

— Леру Сангану удалось наглядно доказать, что так называемые керы и тем более нищие, происходят из другой ветви развития человечества. Их мозг более примитивен — они не способны хоть что-то предпринимать, чтобы достойно обеспечивать себя. Им нравится жить в нищете и грязи.

Эван лапидарно сказал:

— Прекратите! — Он не повышал голос, но эхо подхватило, и нера Орвуд замолчала — обиженно и оскорбленно. Её прогрессивные научные взгляды не оценили. Впрочем, Вик поняла, что та утешалась тем, что не оценили её мужчины — кажется, она мужчин тоже не особо за людей держала, как и керов.

Брендон сделал шаг вперед, старательно не косясь на пол и мозаику:

— Давайте вернемся к сделке. Нера Орвуд, наше предложение: вы без утайки рассказываете все, что происходило тут в Канун, выдаете всех своих подельников, забираете кожно-язвенную болезнь на себя, а мы, точнее я, обещаю вам, что ваши дочери будут жить — их вернийка не коснется. Про то, что все останется в тайне, я обещать не буду — это дело полиции, во-первых, а во-вторых, все равно кто-нибудь из ваших слуг проболтается рано или поздно.

— Они будут молчать… Они же молчали пять лет. И дальше будут молчать. Они скованы клятвой на крови.

— Вы готовы на такую сделку? — уточнил Брендон. — Иначе нерисса Анна сгорит от болезни.

Нера Орвуд еле смогла выдавить из себя:

— Хорошо, я согласна… — Даже эхо не стало вмешиваться — Виктория еле расслышала её слова. — Только одно уточнение — дело не будет передано в суд. Репутация Орвудов не должна пострадать. Как вам такая сделка?

Эван кивнул, вмешиваясь — его, как и Грега, кажется не устраивала потеря дела — он не собирался отдавать его храму:

— Слово чести: вы забираете болезнь с Хогга — я обещаю, что о вашей болезни никто не узнает. Репутации ваших дочерей ничего не грозит. Полагаю, клятву кровью подтверждать не надо — я не рискну среди окружающих плетений пустить кровь.

— У нас есть еще почти год, чтобы оформить договор по всем правилам, — сухо сказала нера Орвуд.

Брендон качнул головой:

— Никакого года. Здесь и сейчас. Моих сил хватит, чтобы провести ритуал,

и мне, в отличие от вас, не надо прятаться от властей — я могу задействовать все силы, какие сочту нужным. Итак… Почему и зачем вы убивали девушек в Приморском парке? Зачем вы…

Нера Орвуд возмутилась, повышая голос:

— Я никого не убивала. Убивали крысы, искавшие мне жертв. И над Хогг издевались они же — мне нужно было скрыть ритуал. Она должна была выглядеть как жертва нападения крыс, только то. Я никого не убивала.

Виктория вздрогнула: Орвуд не понимала, что приказывая убивать, она все равно участвовала в убийстве. Такая-то совсем детская позиция: это делали они, а не я.

Грег положил руку на плечо Хоггу и сжал его:

— Держись.

Тот выдавил из себя:

— Неправильная сделка. Тварь должна ответить по закону — мое здоровье не стоит того… Все должны знать, что так нельзя! Мы все же люди, пусть и не можем себе позволить ни домов, ни вашей роскоши.

— Грегори, прекрати, — мягко сказал Грег. — Мы все это знаем. А ей ты ничего не сможешь доказать. Увы.

Нера Орвуд чуть нахмурила свои брови:

— Надо же, а говорят, аристальцы, породившие керов, не склонны к родственным чувствам.

Виктория сделала шаг вперед, Эван обнял её за талию и прижал к себе:

— Вы ничего не знаете о чувствах людей. Ни о родственных чувствах, ни о братской любви, ни о материнской!

Нера Орвуд наконец покинула главную гексаграмму и подошла к ближайшему креслу, тяжело опускаясь в него — предложить сесть остальным ей и в голову не пришло. Впрочем, никто бы и не сел тут, в этом доме.

— Именно материнская любовь и дала мне сил, лера Игнис, спасти своих дочерей и спастись самой. Впрочем, я уже поняла — ваше образование сильно хромает. Мое, к сожалению, тоже было сильно однобоко и ущербно. Меня воспитали как нериссу, оберегая от правды жизни. Потом пришлось учиться всему самой. Я по мнению отца была лишь сосудом, который передаст эфирные силы сыну… Или в моем случае уже внуку. Меня учили эфирологии, но лишь для того, чтобы я обучила свое дитя, передавая дальше родовые методики. Я вышла замуж, окрыленная любовью и долгом перед родом и мужем. Я была неплохой женой — я заботилась о муже и доме, рожала детей, любила и воспитывала их. К сожалению, нер Орвуд оказался типичным мужчиной — не прошло и пары лет, как он завел любовницу. Я не знала об этом, живя в розовом мире любви. Растила дочерей, страдала от нежной кожи, на которой то и дело появлялась сыпь, целовала детей, не зная, что заражаю их вернийкой и убиваю их своей любовью… Мой муж, узнав о вернийке, которой его наградила любовница, бросил её и помчался лечиться — еще на первой стадии. Мне же не сказал — я же нера, нер не тревожат рассказами о любовницах. Неры же не болеют, у них вернийка сама рассасывается, наверное! Трусливая тварь! Когда появились язвы, лечиться было поздно. Я узнала у доктора о болезни и поняла, что меня ждет. Я тогда смирилась. Я, даже когда заболели мои дети, смирилась. Лишь отказала мужу от спальни. Не стала подавать на развод и портить репутацию. Уговаривала себя, что на все воля богов. А потом нер Орвуд, уверившись, что я и дети умрем, привел в дом свою любовницу. Она ходила по моему дому с видом хозяйки и обсуждала, как все изменит в доме. Тут у меня печать и сорвало. Нер Орвуд только после третьего сердечного приступа понял, что его жизнь полностью в моих руках — у некромантов всегда припасена кровь окружающих на всякий случай. Орвуд стал вести себя тише, он даже помог мне с первым ритуалом — познакомил меня с Арно. Сперва я пролечила Анну — она была совсем плоха. В следующий год я пролечила себя. Потом Полли и Бель. Никто ничего не заподозрил, кроме адера Уве, но и тому пришлось сдаться. Ритуал прост и незатейлив. Кровная связь с детьми помогала мне перетащить болезнь на себя, а потом скинуть на какую-нибудь жертву. Мой эфирный слепок, перенесенный на жертву, убеждал болезнь, что она еще ест того, кого надо богам…