Проклятье Мира
Шрифт:
Когда родители исчезли, когда стало ясно, что больше нет этой любви в моей жизни, я обратила свой взор на обучение. И не было ли это в конечном счете желанием забыться? Если не брать во внимание то, что я все эти годы была одержима мыслью узнать правду о том, что случилось с ними? Не жила, совсем не жила ведь. А вот сейчас рядом с Миром я чувствую себя иначе, как будто снова живу... Кажется, я вконец запуталась в том, что правильно, а что нет.
— Ты… Ты не перестаешь меня удивлять, — может, не стоило говорить, но слова вырываются сами
— А ещё мне кажется, ты лучше, чем о себе думаешь, — добавляю тихо, когда мы выходим на дорогу.
Он сжимает мою руку почти до боли, но тут же ослабляет хватку. Знаю, что ничего не скажет, да мне и не нужны слова. В этот момент кажется, что все между нами не так уж и плохо. И если захотим, то сможем быть вместе не только потому, что вдруг оказались истинной парой.
***
После обеда мы встречаемся снова, и теперь мои мысли заняты только встречей с вожаком клана. Как она пройдет, что я буду говорить, узнаю ли правду о маме? Есть ли шанс, что для меня все закончится хорошо? Не пострадает ли из-за меня Мир? И ещё много подобных вопросов, на которые скоро я получу ответ.
От Мира моя нервозность не ускользает. Да я и не пытаюсь ее скрывать, не до того.
— Страшно… — сознаюсь, когда мы идём по дороге. — Этот Гремвольф, он вообще какой из себя?
Мир усмехается.
— По мне, так довольно жалкое существо, но когда вымер клан и власть нужно было кому-то передать, он оказался лучшим кандидатом.
— Почему?
— Во-первых, он из ветки оборотней, в которой нет полукровок. Об этом говорит приставка -вольф к имени мужчины.
— Если ее нет, значит, это полукровка?
— Да. Во-вторых, Гремвольф был главой листардских волков, вот и посчитали его достойным занять место вожака.
— И он перебрался в Кемвуд?
— Конечно, здесь ведь купол, — Мир презрительно хмыкает. — Гремвольф должен находиться в безопасности, он же вожак.
— И все-таки почему мы сразу не перенеслись сюда, если на мне была метка? — приходит в голову логичный вопрос.
— Это часть заклинания. В Кемвуд нельзя попасть магическим способом. Ты бы просто не открыла портал сюда.
— Кто делал это заклинание, Мир? — спрашиваю, а у самой сердце замирает. Неужели папа действительно где-то рядом? И неужели я всерьез выбираю между собой и ним, на случай, если мне придется дать какую-то информацию взамен?
— Заклинание делал какой-то ведьмак, давно, я был ребенком, жил в Листарде, — отвечает Мир, но я уже не слушаю его.
Запоздало думаю, что нужно было разыскать сначала отца, если заклинание не ошиблось, и он рядом. Папа наверняка знает, что случилось с мамой, а еще мог бы помочь мне.
Но сейчас все сворачивать поздно, я попала в зону интереса Гремвольфа, и лучше поговорить с ним по собственной воле, чем ждать, пока мне схватят.
Я кусаю губу, коря себя за скоропалительные решения. Вместо того, что все обдумать, бросаюсь в омут с головой и делаю
— Ада, ты как? — Мир останавливается, глядя на меня.
— Все в порядке, — я прячу взгляд, но его не обманешь.
— Я чувствую, что ты встревожена сильнее обычного.
— Все нормально, — приходится посмотреть Миру в глаза. — Мне страшно, но… Это просто страх неизвестности.
— Тебя никто не тронет, помнишь?
Я киваю, ничего не говоря на это. Мне бы уверенность Мира. Он не знает того, что знаю я. И вожаку может быть наплевать на нашу истинность, если он посчитает, что я необходима ему как боец против магов.
Вскоре мы подходим к большому дому за высоким забором. На входе стоит охрана, нас пускают без проблем, даже как будто с уважением относятся. По сторонам от мощеной дорожки растут оливковые деревья, перемежаемые с цветочными клумбами.
Я не могу оценить красоту, чувствуя, как нервозность поднимается до критической отметки. Сердце стучит так сильно, что я перестаю рационально мыслить. Нас провожают в большой зал, здесь посередине стоит длинный стол, во главе которого восседает грузный мужчина под шестьдесят.
Я давлю волну негатива, которая почему-то сразу возникает по отношению к нему. Возможно, когда-то он был симпатичным, сейчас лицо обрюзгло, глаза опухли, большой вес тела мешает здоровью: мужчина тяжело дышит, глядя на нас.
— Гремвольф, — Мир едва заметно делает поклон, я продолжаю молча стоять. Мужчина, взглянув на Мира, поджимает губы и смотрит на меня.
— Мне донесли о твоем желании что-то рассказать, — хрипло произносит Гремвольф. — Говори, что хотела.
— Вы знали женщину, о которой я упоминала? — осмеливаюсь задать вопрос. Мужчина бросает взгляд на Мира, потом недовольно трет нос.
— Да, что-то знаю. Неясно только, что ты хочешь мне рассказать. Насколько я помню, Каролины Эдмунд нет в живых.
Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не выдать своих эмоций. Нет в живых… Он так уверенно говорит об этом… И следом в голове возникает другая мысль.
— Эдмунд? — смотрю я на него. — Откуда вы взяли эту фамилию?
Недовольно крякнув, Гремвольф снова косится на Мира. Неужели всерьез опасается, что я сейчас что-то сделаю?
— Это вроде вы собирались мне что-то рассказать, — ворчит мужчина, — пока что я ничего не слышал.
— У меня есть кое-что, что поможет вам выиграть войну. Гримуар великой ведьмы, в котором собраны заклинания, позволяющие обратить магию против самих магов.
Я вижу изумленное лицо Гремвольфа и не менее изумленное Мира. Нахмурившись, он разворачивает меня спиной к вожаку, хотя понятно, что тот все равно услышит наш разговор.
— Ты сейчас серьезно, Ада? — спрашивает Мир. — Потому что если ты блефуешь…
— Я серьезно. У меня есть этот гримуар.
Мир несколько секунд рассматривает мое лицо, потом разворачивает обратно. Гремвольф, снова посмотрев на него, интересуется: