Проклятье Мира
Шрифт:
Через полчаса после того как деревня опустела, я решаю уходить. Шторки задернула уже давно и вела себя тихо, хотя не уверена, что этим обманула свою стражу. Впрочем, помешать они мне все равно не успеют.
Я бы предпочла сэкономить силы и идти до Андроны на своих двоих, но вступать с волками в схватку не хочу. Знаю, что они не могу причинить мне вреда, и не хочу целенаправленно кого-то калечить. Да и Мир не идиот, он поставил их больше для моей защиты на случай нападения, прекрасно же понимает, что
Я открываю его в единственно знакомое место: все ту же развязку Андроны и Мескалы. Полчаса лежу, глядя на небо, полное звезд. Красиво так, что с ума сойти. Ночь такая ясная, небо чистое, желтый круг луны висит в небе, и звезды вокруг него сияют серебром. Только мне надо вставать и идти вперед, слишком мало времени, бой может выйти очень коротким.
До Андроны я добираюсь за час, и последние минут пятнадцать то и дело встречаю оборотней. Они пропускают меня вперед, никак не противодействуя. Или Мир объяснил им, что это бесполезно, или они просто не знают, как вести себя с истинной их предводителя.
Мне удается подняться на возвышенность, с которой видно поле боя. Он в самом разгаре. Я закусываю губу, потому что вижу много тел со стороны магов. Значит, я опоздала, и папа успел наколдовать. Однако живых тоже немало, они сражаются, используя оружие.
Только вот насколько хватит их сил? Ну почему, почему просто не сдаться? Разве стоит оно того? И тут же понимаю: для них стоит. Они сражаются за свою свободу и жизнь. Они не знают того, что знаю я. Их умы охвачены паникой и внушаемыми мыслями о том, что оборотни злые и беспощадные враги. И к сожалению, сейчас они именно такие. Мне нечем оправдать их.
Внезапно звуки вокруг как будто стихают. Я мотаю головой, пытаясь понять, что происходит. Воздух как будто сгущается, становится плотнее, наполняясь черной дымкой. И снова шепот, как в прошлый раз, в спальне общины.
Папа!
Я оглядываюсь, чувствуя, как тело облепляет страхом. Он хочет забрать мамину магию, чтобы закончить начатое! Часть магов пала при его заклинании, очевидно, что остальные погибнут в бою. Такой расклад его вполне устраивает.
Я бестолково мечусь в панике, а потом заставляю себя остановиться. Прикрыв глаза, делаю вдох и выдох. Я найду его. Найду до того, как он осуществит задуманное.
Иду вперед мимо пробегающих волков, мимо всеобщего ужаса и хаоса, словно внутри меня включился компас. Огибаю деревья, сворачивая на неприметную тропу, и вскоре выхожу на небольшую поляну, окруженную высоким разросшимся кустарником. За ним отец, а рядом лежат двое людей, перемазанных кровью. Один из них сжимает на животе рану и скулит от боли.
— Очередная жертва, пап? — зову я его, он открывает глаза и улыбается. Улыбается так страшно, что все внутри меня падает. Это не мой отец,
— Сама пришла, Аделина, — отпустив руки умирающих, он встает и делает шаг ко мне. Я остаюсь на месте, хотя и веду пальцами, призывая магию. — Умница. Так будет проще.
Резко развернувшись, он достает маленький клинок и наносит по удару в сердце каждого умирающего. Мажет их кровью свои запястья и, подняв голову к небу, произносит:
— Ачипе сакрифичум да донум. Ачипе сакрифичум да донум!
Резкая боль пронзает в районе солнечного сплетения. Крикнув, я опускаюсь на колени, зажимая это место рукой. Папа, встав напротив, снова жутко улыбается.
— Вот и все, дочка. Отдай мне магию.
— Не отдам, — цежу я сквозь зубы. — Она моя.
— Она не твоя, и никогда не была твоей.
— Она моя, и всегда была моей, — произношу с трудом.
Папа страшно смеется.
— Маленькая глупая девочка. Ты пуста. Скоро я получу магию и уничтожу оборотней. Не стоило тебе противостоять мне. Это не в твоих силах.
Я сгибаюсь, утыкаясь лбом в землю. Боль внутри сводит с ума. И сквозь нее я как будто слышу ласковый голос мамы:
“Триана оставила себе лазейку в сердцах людей”...
Заорав от боли, я падаю на бок.
— Не сопротивляйся, Ада, — слышу папин голос. — Все равно я заберу ее.
Он наклоняется надо мной, рассматривая с отстраненным любопытством. Его лицо овеяно черной дымкой, и глаза почти черные. Он потерял себя, отдавшись темной Силе.
— Триана… оставила… лазейку, — шепчу я пересохшими губами, сама не понимая, что это значит.
— Что? — он склоняется ближе. — Что ты бормочешь?
— Оставила… Триана оставила ла…зейку в сердцах лю…дей.
Он меняется в лице, отшатываясь, взгляд становится настороженным. А я вдруг понимаю, что хотела сказать мама. Или Триана через маму. Сейчас это уже неважно. Она выбрала ипостаси моих родителей, потому что знала, что я буду прислушиваться к подобным видениям. И была права. Как и всегда.
Я встаю обратно на колени, пошатываясь, поднимаюсь на ноги.
— Я же сказала, что не отдам магию, — смотрю ему в глаза, черный дым окутывает меня коконом, заставляя задыхаться. — Она моя!
Со всей силы сжав кулаки, я развожу руки в стороны и открываю ладони, разрезая дым фиолетовыми молниями, выбивающимися из них. Воздух наполняется шипением, черный дым начинает рассеиваться в стороны, и я опускаю руки, только когда он исчезает полностью.
Отец стоит в нескольких шагах от меня, пораженный и растерянный. В ужасе осматривается по сторонам, словно ища поддержки, но Силы сейчас нет рядом, я не могу ее чувствовать больше, но почему-то уверена в этом. Тяжело дышу, глядя на папу, он снова устремляет на меня взгляд.