Проклятье Персефоны

Харос Рина

Брид. Моя кровная сестра. Сирена, умоляющая Персефону отпустить ее на сушу, чтобы воссоединиться с человеком. Она носила его ребенка у себя под сердцем, сгораемая от желания быть с ним и растить будущую дочь, прекрасно понимая, что без благословения богини ребенок не выживет. Персефона ни за что бы не пошла на это.

Судорожно вздохнув, я до крови прикусила нижнюю губу, стараясь скрыть подступающие слезы. Обхватив руками содрогающееся тело сестры, я лишь крепче прижалась к ней, уткнувшись носом в ее шею.

— Раз в год, весной, — начала моя сестра, судорожно всхлипывая, — Богиня разрешала нам покидать морские владения и навещать землю, чувствовать себя живыми, нужными, желанными. Персефона одаривала каждую из нас: скрывала уродства, шрамы, которые подарила нам морская мгла, давала возможность самостоятельно передвигаться

по суше. Единственным нашим правилом гласило, что мы не должны влюбляться в мужчин, лишь мимолетные интрижки на одну ночь и дальнейшее заточение на год. Она ненавидела мужчин, делала своими рабами, а затем уничтожала, наслаждаясь их мучениями. Это был мой третий вечер на празднике людей, тогда я еще не догадывалась, что он станет для меня роковым. Стоило лишь взгляду упасть на него, скрывавшегося среди деревьев, как мое сердце замерло. В этот вечер я отдала ему всю себя: тело, душу, мысли, я знала, что он — моя судьба, я чувствовала это. Но я не могла рисковать, боясь гнева богини. После праздника я исчезла. Но сердце изо дня в день поглощала тоска и тьма, от которой не было спасения. Наблюдая за своим возлюбленным сквозь морскую пелену, я видела, что он жаждет найти меня, жаждет сделать своей. И я решилась. Обратившись к Богине, я попросила ее даровать мне земную жизнь, в которой я буду обычной девушкой, создам семью и рожу дитя, которого я уже носила под сердцем, не догадываясь об этом. Неожиданно та согласилась, ссылаясь на то, что это будет последний акт ее милосердия. Не придавая значения ее словам, я, окрыленная любовью, стала обычной девушкой, которая отыскала среди множества людей свою судьбу. Но я не знала, что этому счастью не суждено существовать долго. Родилась девочка, моя доченька, мое сокровище, но она не могла выжить, я понимаю это… Ты, моя сестра, убила малышку еще в утробе и заняла ее место. Я догадывалась… догадывалась все это время, поэтому вырастила тебя как собственную дочь, окружая теплом, любовью и заботой. Но и это счастье было недолговечным. Твой отец, работая в поле, подхватил хворь, которая унесла его за несколько недель. Я обезумела от горя и обиды, все больше замыкаясь в себе и оплакивая потерю возлюбленного. Я перестала заботиться о тебе, обращать внимание, дарить любовь… Я знала, что это она, Персефона, забрала мою малышку, уничтожив меня. Она дала нам пять лет. Ни больше, ни меньше. Я была слишком глупа и наивна, что поверила ее словам.

Брид подняла голову и посмотрела на меня глазами, полными слез и горечи. Я выжидающе сидела около нее и ждала продолжения, но она упрямо молчала. Спустя мгновение я осторожно коснулась ладонью ее руки и слегка сжала, давая понять, что я рядом. Судорожно вздохнув, сестра спросила:

— Почему… почему ты убила мое дитя, не дав возможности ему родиться?

— Брид, я не убивала ее, я… — слова не шли на ум, с губ срывались лишь обрывки фраз, и только сейчас я ощутила, как была виновата перед сестрой, но я должна была сказать ей, — девочка была уже мертва, когда я заняла ее тело. Ей не суждено было родиться, она была слишком слаба для этого жестокого мира.

Кинув быстрый взгляд на сестру, я увидела, что она сидит и смотрит прямо перед собой, прикусив губу, стараясь не заплакать. В глубине души я догадывалась, что она знала о судьбе своего кровного ребенка, что малышке не суждено было появиться на свет и сделать свой первый вздох.

Внезапно Брид заговорила:

— Когда я почувствовала, что мой час близок, я оказалась заперта в собственном теле, сгорая и сходя с ума от горя. Персефона умерла, рассыпалась в прах, будто ее никто не было, но она успела назначить преемницу, но кто она — я не знала. Я не могла обратиться за помощью, не могла обрести покой, от чего мой рассудок затуманивался изо дня в день все больше и больше. Но пришла она.

Считай, это мой последний акт милосердия.

— Это была она, преемница Богини, которую она успела сделать Королевой. Что-то насторожило меня: она не была чистокровной сиреной, ее заставили переродиться, но, несмотря на всю ту боль, которая читалась в ее глазах, она искренне желала мне покоя, который заслужила моя душа. Я пошла за ней, она помогла мне избавиться от наваждения и вновь сделала той, кем я была, вернула к истокам…

Сама того не заметив, я тихо всхлипнула и, вытерев слезы ладонью, что было силы прижалась к телу сестры, ощущая ее тепло, такое

родное и любимое. Женщина аккуратно выбралась из объятий и, обхватив своими ладонями мои, заулыбалась.

— Я счастлива быть там, где я сейчас. Возможно, мои тело и душа снова возродятся, но я хочу, чтобы ты знала, — ты самое дорогое сокровище в моей жизни. Ты — моя кровь. Ты — сестра, ставшая мне дочерью. Никогда не отрекайся от своего внутреннего зверя: однажды человечность сломается там, где истинная сущность сможет выжить. Стань той, кем ты поистине желаешь быть. Мне искренне жаль, что я заставила тебя страдать, когда должна была оберегать от внешнего мира и опасностей, которые таились здесь на каждом шагу. Я должна была научить тебя выживать среди людей. Тебе было всего двенадцать лет, когда ты познала, что это такое — приемная семья. Но я благодарна мужчине, приютившему тебя, что он вырастил тебя такой, какая ты есть. И Уильяму, который всегда был рядом.

Я кивнула, стараясь подавить всхлипы, которые норовили перерасти в истерику. Глотая слезы, я спросила:

— Когда ты умерла?

— Когда тебе едва исполнилось семнадцать, моя дочь.

Брид тепло мне улыбнулась и протянула мне тонкий кинжал. Я удивленно вскинула бровь в немом вопросе, на что последовали слова:

— Королева велела тебе его передать. Когда придет время, он подскажет тебе, что делать.

Осторожно взяв кинжал в руки, я коснулась острием подушечки пальца, от чего на месте укола сразу же выступили первые капли крови. Слизнув их, я изучала оружие: рукоятка представляла собой сплав золота и серебра, которые перекрещивались тонкой паутинкой, кинжал был почти невесомым. Внизу была изображена Богиня и рядом с ней сирена, которая напоминала прирученное чудовище.

Я почувствовала, что рука сестры легла мне на плечо и притянула к себе, окутав мое лицо густыми черными волосами:

— Ты достойна стать Королевой, моя маленькая сирена.

— Брид, я…

Прижав указательный палец к моим губам, сестра тепло улыбнулась и слегка наклонила голову, после чего тихо произнесла:

— Не бойся своих чувств к нему. К тому, кто тебя полюбит всем сердцем. Он жаждет быть с тобой, и ничто не сможет этому помешать. Он готов вытерпеть все, что ты ему уготовила, станет твоим без остатка, если ты того пожелаешь. Ваши судьбы были переплетены еще давно, Эмилия.

Внезапный толчок в грудь заставил судорожно задышать. Я проснулась, подскочив на собственной кровати. В руках я почувствовала что-то легкое и опустила взгляд вниз: кинжал. Тяжело задышав, я в сердцах резко засунула его под подушку и уткнулась в нее лицом, стараясь сдержать крики и слезы, из раза в раз вспоминая слова сестры.

***

Проспав весь день, я проснулась, когда сумерки обволакивали морскую гладь и корабль со всех сторон. Приятная ломота в теле вытеснила всю ненависть и гнев, заполняющие мою душу на протяжении долгого времени. Поднявшись с кровати, я подошла к тазу с прохладной водой и, смочив полотенце, начала медленно обтирать себя, смывая остатки грязи и крови, сохранившиеся после ночи. Я закрыла глаза, чтобы вспомнить с наслаждением этот кровавый акт насыщения сирены.

Стоило мне лишь снять и кинуть кулон на кровать, как сирена, протяжно застонав, заполнила все мое естество. Я нагая вышла на палубу и сразу же приметила юнгу, сидевшего в углу и оттиравшего пятно с ведра. Не в состоянии скрыть хищную улыбку, я напрочь забыла про свое обещание не играться с жертвой, а смилостивиться и свернуть его цыплячью шею быстро и безболезненно. Мое нагое тело заставило юнца открыть рот и выпустить из рук ведро, которое с шумом упало на палубу. Сморщившись, будто почувствовав запах сгнивших фруктов, я поцокала языком и пригрозила пальцем, прошептав, чтобы впредь он был осторожен. Тот быстро закивал, не сводя с меня встревоженного взгляда. Протянув ему руку и кивнув в сторону моря, я предложила ему искупаться, смыть с себя пыль, накопившуюся на теле за день. Недоверчиво покосившись на мою ладонь, он сжал губы, борясь с самим собой. Ехидно улыбнувшись и сверкнув клыками, я позволила сирене окутать тело мальчишки любовным флером. Взгляд мальчонки мгновенно остекленел — сейчас он готов был выполнить любую мою прихоть Встав, подобно марионетке, мальчишка крепко обхватил мою ладонь своими пальцами, и мы вместе сделали несколько шагов в сторону бортика и залезли на него, не разжимая сплетенных пальцев рук.