Проклятье живой воды
Шрифт:
— А что же, Виктор вам совсем не помогает? Он вроде должен мать содержать. Не маленький, небось. Где он?
— Виктор? — Верна бросила взгляд вдоль улицы. До ее дома не так уж и много, шагов пятьдесят. Что бы ей идти чуть побыстрее. Глядишь — и разминулись бы с миссис Тук. — Виктор… уехал.
— Куда же это он от матери?
— Известно, куда, — Верна постаралась придать голосу одновременно грусть и гордость. — Моряком нанялся. В Вест-Индию отплыл. Мечтает разбогатеть…
— Ох-хо-хо, пока они там мечтают, мы с вами тут слезы льем. — пригорюнилась миссис Тук. — Вот послушайте,
— Нет, миссис Тук, но с удовольствием послушала бы эту историю. Когда мне к вам можно зайти? Вы дома-то бываете? Посидели бы у окошка, вы бы мне рассказали все, как есть…я бы с собой рубашки для починки прихватила… чаю бы выпили… Когда удобнее к вам заглянуть?
Она напирала, перейдя в наступление, и миссис Тук попятилась.
— Э-м… недосуг мне, — пролепетала она. — На будущей неделе, может быть… а то и…
— На неделе? Хорошо, договорились. А то меня теперь дома не застанешь… Я со своей работой страсть, как полюбила по гостям ходить…Так я зайду к вам, миссис Тук? До свидания.
Миссис Чес подхватила корзинку и устремилась к своему дому.
Сердце бешено колотило в горло. Было страшно. Любопытная миссис Тук не остановится, пока не выяснит, что происходит с соседкой. Под окном дежурить станет, начнет соседей выспрашивать, чисто твой констебль. И ведь разнюхает, как пить дать. Рано или поздно, все станет известно, и тогда…остается надеяться только на то, что к тому моменту у Верны окажется достаточно денег.
Ворвавшись в дом, она первым делом заперла дверь и несколько раз топнула ногой в пол.
— Виктор, это я. Я пришла, милый.
Ответа не последовало. Опять. Но Верна знала, что сын ее слышит. Думала, что слышит. Верила.
Воровато оглянувшись на окно и двери — словно ее могли разглядеть с улицы — она встала на колени у плиты, пошарила рукой между плитой и стеной и достала плоскую жестяную коробочку, завернутую в тряпицу. Аккуратно развернула, открыла.
Вот она, первая и последняя надежда ее и Виктора — деньги. Шиллинги, полукроны, кроны… Всего около пяти с небольшим фунтов. Добавим ровно половину того, что принесла — и получим ровно пять с половиной фунтов. Мало. Очень мало. Но если учесть, что все это удалось скопить за неполный месяц, неплохой результат. Еще бы два-три месяца…
Еще раз пересчитав деньги и аккуратно уложив их в коробочку — она с детства знала, что деньги любят бережное отношение — Верна убрала свое богатство в тайник и привычно захлопотала по хозяйству. Вскипятила чайник, поставила томиться заварку. Комнату заполнил запах травы и мокрого сена. Наверняка, в «настоящий» чай хитрый бакалейщик подмешал каких-то трав, а то и сена, вытащенного изо рта собственной клячи. Вкус так себе, но что делать, если другого нет. Другой, «настоящий» чай миссис Чес пробовала всего несколько раз в жизни — сразу после замужества, когда молодой супруг тратил на жену все те деньги, которые позже уходили на выпивку, и совсем недавно, когда Виктор стал зарабатывать достаточно для того, чтобы женщина могла позволить себе разные вкусности.
Виктор… как она могла забыть? Он же там внизу,
Подхватившись, женщина заметалась по комнате. Она купила немного картофеля и жареных каштанов. Пока несла, картофель успел остыть, но еще сохранял вкус и запах. Себе Верна отделила одну картофелину и парочку каштанов и постучала в крышку подпола:
— Виктор. Мальчик. Я сейчас спущусь.
Изнутри по-прежнему не доносилось ни звука, и она с тревогой откинула крышку. Темнота встретила ее молчанием и странным запахом. Чужим, чуждым и в то же время смутно знакомым. Но что могло так вонять?
— Виктор?
Свеча робко озарила верхнюю часть лестницы. Верна никогда прежде, кроме как в раннем детстве, не боялась подполов. Но сейчас… Она осторожно поставила ногу на перекладину. Спускаться, помогая себе одной рукой — во второй она держала свечу, локтем прижимая к груди миску с едой — было неудобно. Приходилось все делать медленно. А тут еще и этот постепенно усиливающийся запах…чего? Гниения? Разложения? Нет, не то…
— Виктор?
Было несколько секунд страха, когда она почти ничего не видела — голова над полом, остальное внизу. Если бы кто-нибудь напал в этот момент, Верна не успела бы защититься. Да и что она могла?
Глупости. От кого ей защищаться? От собственного сына или…
Нижняя ступенька так громко скрипнула под ногой, что женщина не сдержала испуганный крик.
— Мама…
Она не упала чудом. Просто потому, что от неожиданности так крепко вцепилась в лестницу, что почти повисла на руке. Прошло несколько секунд прежде, чем женщина нашла в себе силы спуститься. Сверху, над ее головой, сиял прямоугольник входа, в руке дрожала свеча, немного разгоняя тьму. Дальние углы тонули во мраке. Там было…
— Виктор? — позвала она, первый раз за все время почувствовав страх. Подвал был небольшой — копать его начал еще дед Виктора, который, приехав на заработки из деревни, первое время свято верил, что в городе они будут жить сытно и хранить запасы в подвале. Отец Виктора помогал старику, пока тот был в силе, после сам немного возился, помогала даже Верна — таскала корзины с землей. Но тяжелая работа и пристрастие к выпивке не дали мистеру Чесу закончить дело. Подвал был небольшом, размерами меньше комнаты над головой, укрепленным несколькими бревнами, из-за которых казался полон таинственных уголков. И оттуда на женщину теперь таращилось… нечто.
— В-виктор? Это я? — собственный голос показался ей чужим. Она невольно закашлялась, глотнув вони вместе с воздухом.
Во мраке что-то шевельнулось. Темнота отозвалась судорожным вздохом, перешедшим в низкое неразборчивое ворчание.
— Сынок? Я… поесть тебе принесла, — Верна повыше подняла свечу, пытаясь рассмотреть скорчившееся в углу существо. То, что удалось рассмотреть, сильно напоминало громадного паука — длинными суставчатыми конечностями. Вот только туловище не напоминало паучье. Мутант медленно пошевелился, пытаясь распутать руки-ноги. От страха и жалости у Верны все перевернулось внутри. Женщина застыла, оцепенев, пока то, что еще несколько дней назад было ее сыном, принимало вертикальное положение.