Проклятие дома Ортанов
Шрифт:
«Эх, хорошо же благородным дамам живется! С красавцами-кавалерами в нарядных платьях по городу разъезжают! А я сейчас ну прям как графиня! Видели бы меня Анота и Тира! А уж если нам случайно по пути сам господин Нитарв попадется, то вот точно противного толстяка удар хватит», – тешила себя несбыточной мечтой юная белошвейка.
Конечно же, девушка знала, что благородной дамой ей никогда не бывать, в каретах не ездить и дорогих платьев не носить. Не рассчитывала Танва и на красавца-кавалера, в самом лучшем случае ей мог бы достаться лишь его кучер. Не могла сбыться ее мечта даже в малом, ведь Анота и Тира с самого утра заняты вышивкой и порою по нескольку дней не выходят на улицу, а ее хозяин в последние годы настолько
Это был ее миг, краткое мгновение ее триумфа, но, к сожалению, он должен был пропасть зазря. Среди горожан, мимо которых проносилась карета, не было видно ни одного знакомого лица, хотя…
– Стой, стой, окаянный, останови лошадей! – сидевшая спокойно и наблюдавшая за толпой в окошко кареты белошвейка вдруг подскочила на сиденье и забарабанила маленькими кулачками по крыше кареты.
Естественно, кучер не послушался приказа, исходившего не от хозяина, а от непонятно кого, случайно оказавшегося в карете. Он продолжал гнать лошадей, не обращая внимания на становящиеся все громче и громче крики девушки и удары по крыше кареты.
– В чем дело? – дремавший на соседнем сиденье Тибар открыл глаза и уставился на попутчицу весьма недобрым взглядом.
– Там, там… – девушка затыкала пальцем на мостовую с левой стороны по ходу кареты, – …там… вот только что проехали!..
– Еще раз шум из-за пустяка поднимешь, выпорю! – без злобы заявил граф, снова закрывая глаза.
Вельможа подумал, что девушка всего лишь увидела какого-нибудь знакомого, но ошибся…
– Там… вот только сейчас… – продолжала кричать взволнованная белошвейка, не в силах произнести главного, но, взяв себя в руки и успокоившись, все же выговорила заветные слова, притом отчетливо и внятно: – Там была Виколь!
Теперь настал черед Тибара подскочить на сиденье, сонливость вельможи мгновенно улетучилась.
– Ты уверена?! Ты не ошиблась?!
– Нет, это точно она… – без страха и сомнений глядя графу в глаза, произнесла белошвейка, а затем зачем-то добавила: – Руку на отсечение даю!
Графу Ортану была не нужна нежная ручка белошвейки, притом как в прямом, так и в переносном смысле, а вот головою Виколь, притом желательно пока еще сидевшей на обольстительной шейке беглянки-вампирши, вельможа был разжиться не прочь. Резонно рассудив, что в случае ошибки он потеряет всего лишь пару-другую минут, при данных обстоятельствах не столь уж и драгоценных, Тибар хлопнул ладонью по передней стенке кареты. Неизвестно, каким образом кучер определил, что на этот раз сигнал подал именно хозяин. Возможно, по силе хлопка, а может, и интуитивно, но уже в следующий миг лошади замедлили бег, а в окошке кареты возникла растрепанная голова возницы.
– Доедь до площади, там развернись и поезжай обратно… очень-очень медленно! – отдал приказ граф и на всякий случай добавил: – Держись к левой стороне, а за правой приглядывай в оба!
Народу на улице было маловато, да и экипажей по городу до полудня разъезжало не так уж много. Маневр кареты занял не дольше минуты, но это время для белошвейки растянулось на вечность. Танва боялась, что вампирша скроется, ведь для этого достаточно было всего лишь свернуть в одну из боковых улочек или зайти в подворотню, однако капризная госпожа Удача вновь оказалась на ее стороне.
– Вон она, вон! – тыча пальцем, закричала девушка, так резко и высоко подпрыгнув на сиденье, что чуть не повалилась на графа.
Хотя вампира почти невозможно встретить днем, да еще разгуливающим по городу, но на этот раз Танва оказалась права. Тибар не знал, была ли женщина, на которую указывал тоненький пальчик белошвейки, беглянкой Виколью, но вампиром она была однозначно. Закутанная с ног до головы в грязное, рваное старье, которое и одеждой-то назвать нельзя, женщина еле передвигала ногами,
– Эк, ее, красавицу, кочеврыжит! – злорадно усмехнулся Тибар, а затем резко высунулся из окна кареты и отдал приказ едущим на закорках охранникам: – Живо ее ко мне!
Карету слегка тряхнуло, это слуги графа спрыгнули на мостовую, а уже через миг оказались возле изможденной солнцем вампирши. «Все в мире взаимосвязано, – вдруг осознала белошвейка, видя, как рослые и крепкие мужчины легко подхватили совершенно не сопротивлявшуюся женщину под руки и поволокли к карете. – Вампиры пьют человеческую кровь, а солнце высасывает из них силы, чтобы возвращать их всем живым существам… Все мы участвуем в этом круговороте, так почему же одних считают Злом, а других – поборниками Добра? К чему различать Свет и Тьму, если для бытности этого мира нужно, чтобы день вовремя сменялся ночью, а на смену солнцу на небо взбиралась луна?»
Танва была неграмотной девушкой, но очень смышленой. Возможно, рано или поздно ей бы самостоятельно удалось додуматься до закона «единства и борьбы противоположностей», а также убедиться, что лишь ограниченные, упертые в своем невежестве фанатики призывают к борьбе до победного конца, до полного искоренения или подавления противоборствующей им стороны. Однако на все нужно время, а как раз его-то у любознательной белошвейки и не было.
Дверца кареты открылась, и слуги впихнули внутрь экипажа беглянку, которая тут же, едва повалившись на пол, стала заползать под скамью. Она двигалась инстинктивно, неосознанно. Виколь, а в том, что это была именно она, Танва уже не сомневалась, поскольку узнала свое платье, – была не в том состоянии, чтобы соображать. Не только белошвейку, но хорошо разбиравшегося в нежити графа весьма удивило, что, несмотря на принятую «солнечную ванну», вампирша была еще в состоянии двигаться.
– Молодцы, ребята, быстро управились! – похвалил Тибар уже занявших прежнее место слуг, а затем приказал кучеру: – Трогай!.. К дому учетчика Кавустина!
Свист кнута – и лошади заметно ускорили бег. Некоторое время граф, презрительно ухмыляясь, смотрел на тщетные попытки вампирши скрыться от солнца под лавкой, но сострадание и здравый смысл все-таки взяли верх над злобой к существу, хоть и опосредованно, но все же сгубившему его родного брата. Сильно пнув ползавшую по днищу кареты и тихо постанывающую Виколь, Его Сиятельство немного задернул шторки. Вампирша была нужна Ортанам живой не только для того, чтобы вернуть Армантгул, но и чтобы узнать, каким образом кровососущая красавица умудрилась разозлить бесстрастных гаржей.
Глава 9
Лицо врага
Стонущий вампир еще более жалкое зрелище, чем плачущий мужчина. Неизвестно почему, но большинство людей считает, что с того, кому многое дается, многое и спрашивается; что тот, кто наделен силой, не должен проявлять слабость, по крайней мере, в присутствии посторонних и безучастных к его душевным или телесным страданиям глаз. Танва не была исключением из этого правила, и вид ползающей под ее ногами вампирши не вызывал у девушки ничего, кроме чувства брезгливости и страха. Вампир он и есть вампир, если бы Виколь стало чуть-чуть получше, могла и укусить, а ведь ноги девушки были так близко от зубов хищницы.