Проклятие Синей Розы
Шрифт:
Лаура едва не закричала, испугавшись не на шутку. Но то ли разум подоспел вовремя, то ли от страха свело горло, только крик не получился. И мисс Клабан, застыв пантомимой, с замершим сердцем продолжила наблюдать за нежданной гостью.
Когда и как она успела войти?
Ведь дверь в комнату всё это время оставалась закрытой.
Меж тем блондинка, одетая как и прочие здешние обитатели в просторное старинное платье, протянула руку к волосам спящего мужчины. Провела ей легонько, будто лаская. Что-то зашептала, очень тихо, что Лаура даже не расслышала. Потянулась к губам…
Что это было?
– Что Вы делаете?!
Девушка, не ожидая такого, резко повернулась на голос, и на её лице взыграло смятение. А Лаура, воспользовавшись этим, попыталась рассмотреть блондинку получше.
Молодая, не больше двадцати. Стройная, с хорошей фигурой, не слишком высокая, но и не дюймовочка.
Её можно было бы назвать красавицей, если бы не уродливый шрам на всю левую половину лица, исказивший мягкие черты девушки – бровь и веко, щека, будто подверглись в своё время ужасному испытанию, навсегда изуродовавшему такую красоту.
Та, в свою очередь изучая Лауру, отчаянно заметалась взглядом по комнате, словно ища убежище.
Но в тот же момент, вероятно, от громкого возгласа мисс Клабан, проснулся месье Бертрана, непонимающе закрутив затекшей шеей.
– Что стряслось, ma ch'erie? [6] Ты напугала меня…
Он что, слепой?!
Лаура не отвечала, глаз не отрывая от девушки. А та, замешкав, взяла и растворилась прямо в воздухе!!!
– Гаспар… Ты видел её?! Кто это?! – залепетала она вместо разумных объяснений.
6
Моя милая (франц)
– О ком ты? Тебе приснился страшный сон? Они здесь не редкость…
– Да нет же! Она была здесь! Девушка с длинными белыми волосами и огромным шрамом на лице! Ты должен знать, кто она такая! Она целовала тебя, а потом… исчезла!
Француз потер заспанные глаза, пытаясь проснуться.
– Я не знаю, о ком ты говоришь, моя дорогая. Здесь никого не было, кроме нас, клянусь. Должно быть, тебе померещилось…
– Да нет же, говорю, я её видела! А потом…
Лаура внезапно умолкла, поняв, как она выглядит со стороны, доказывая свою правоту. Да и видела ли? Может, и пригрезилось…
Нужно сначала успокоиться, а потом уже поговорить об этом
Вздохнув, она поднялась с кровати.
– Думаю, теперь-то можно выйти? Рассвет и всё такое. Нечисть отступает.
– Я провожу. – понимающе кивнул месье Бертран.
– И ещё. – Лаура испытала некий конфуз, но деваться было некуда. – Где здесь можно помыться?
Она чувствовала себя такой грязной, будто не мылась после десяти пробежек. Тело требовало каждодневной ванны, желательно с солью и пеной, температурным режимом и приятной расслабляющей музыкой.
– О, прошу прощения. – виновато опомнился месье Бертран. – Я покажу тебе купальни, должно быть, они готовы…
Лёгкий, быстрый, упругий бег наполнял тело радостью. Никогда раньше он не чувствовал такой свободы, такого безудержного желания жить, ощущать себя частью этого мира. Во так, легко и просто!
Своё тело ему казалось невесомым, хоть и было огромным по сравнению с другими животными. Но слаженность мышц, плавно скользивших под мохнатой шкурой, отточенность движений, ощущение полностью контролируемой силы и ловкости, наполняли немыслимым восторгом.
И он с радостью продолжал этот бег, углубляясь всё дальше в лес, минуя тёмные, заросшие хвойными деревьями участки, упиваясь светом и теплом открытых полян. Запахи земляники и мать-и-мачехи различимо граничили с другими, горьковатым ароматом полыни и прелой земли. Они наполняли ноздри, но тут же вытеснялись новыми, и от пестроты этих ароматов и быстрого бега слегка кружилась голова.
И всё же он не останавливался.
… Хейден долго лежал, рассматривая потолок в уютном жилище Марисоль, всё ещё наслаждаясь быстрым бегом и ощущением безграничной свободы, что подарил ему сон.
Да сон ли это был?
Слишком реальные, наполненные жизненной силой ощущения, до сих пор наполняли его конечности одновременным осознанием силы и приятной усталости.
Свобода. Солнце. Бег. И ветер.
Насколько разительным было это чувство со всеми теми, что он испытывал прежде.
И всё же он понимал, что чувство это принадлежит не ему.
Марисоль не было в доме, и не удивительно – судя по яркому солнцу, залившему комнату сквозь раскрытое окно, дело шло к полудню. Зато на столе стояла какая-то мешанина – вроде бы каша, и неизменный травяной чай.
Есть хотелось невообразимо как. Несмотря ни на стресс, ни на душевные терзания, мучающие Хейда все эти дни, он чувствовал, что быка бы сейчас съел, а то и двух, не то, что эту безвкусную размазню на глиняной тарелке.
С ней он расправился в два счёта, но чувство голода не прошло. Парень хотел мяса, а рука, та, что была покрыта узорчатым родимым пятном, вновь дико зачесалась, и Хейден не знал, что сейчас раздражает его больше.
Однако очередная странность заставила его поднять свой зад и, прихватив с собой большой хозяйственный нож, направиться в лес.
Он и сам пока не знал зачем.
Марисоль вышла из-за ближайших деревьев, неся плетёную корзинку, полную различных трав, собирать которые следовало в это время года. Волосы подвязаны косынкой из грубой ткани, по лицу струился пот, жарко, но что поделать? Даже собственные переживания не освобождали её от основной работы – сбора трав, которые вот уже много лет, никому кроме неё не были нужны. Но теперь у неё появился Хейден – мужчина, предназначенный ей в мужья. «Невозможный Хейден» - как звала она его про себя.