Проклятие Синей Розы
Шрифт:
– Розабэль! – обрадовался он приходу сводной сестры. – Как я рад, что ты пришла! Смотри, что принесла мне бабушка! Я мечтал о ней, и вот, моя мечта сбылась…
Вот так. Словно и не лежал он при смерти столько дней не задыхался в жуткой агонии горячки страшной болезни. Худой, болезненный, бледный. А все мысли только о странном цветке, что он сжимал в своих тонких пальцах.
Роза бросилась ему на шею, обняв, и Гаспар ответил ей взаимностью.
– А бабушка сказала мне, что ты умрешь… - всхлипнула девочка,
– Я и сам так думал. – мальчик с грустью посмотрел на сводную сестру. – Всё это время, что я болел, мне снилась моя мама. Она держала меня за руку и умоляла пойти с ней. И я почти сдался.
– Что же тебя удержало? – большие глаза Розабэль блестели от слёз.
Гаспар передёрнул плечами.
– Не знаю. Я не хотел уходить от бабушки и… тебя. Я всё думал, как вы расстроитесь, если меня вдруг не станет. Но болезнь была беспощадной, а уговоры матери всё более настойчивы. А потом бабушка принесла мне это чудо…
Его взгляд вновь устремился к синей розе, что так приятно гармонировала с цветом его глаз.
– Слышала бы ты, как ругалась моя мама, как умоляла отказаться от дара и умереть чистой и простой смертью! Она сказала, что приняв его, я буду проклят, и никогда не узнаю покоя. Но ведь она так прекрасна, посмотри! Эта роза – само совершенство! Я так и сказал своей маме, а после проснулся…
Повзрослевшая Розабэль, настороженно оглядываясь, решительно ступила на каменный пол, ощущая, как скрипят и больно ранят босые ступни мелкие острые камушки под ногами. Ей пришлось оставить обувь там, в спальне, чтобы ненароком не разбудить весь дом, ведь, как известно, ночью любой шум и скрип раздаются в разы сильнее.
Тяжёлый подсвечник на три свечи дрожал в руке, роняя тени, рождая чудовищ в её воображении, но она, с силой сжав губы, продолжила свой путь. Ради самого родного и близкого человека она бы и ночью на кладбище отправилась, не только в подвал собственного поместья. Но так получилось, что именно здесь был припрятан таинственный ингредиент лекарства, что должно было помочь справиться с недугом.
Каменная влажная кладка стен отражала отблески свечей, и за каждым углом ей мерещился Гаспар. Это чувство вины давило так, что хотелось разреветься, ведь именно «драгоценность», принадлежащую её сводному брату, запросила рыжая ведьма в качестве одного из компонентов зелья.
Но каково же было её удивление, когда за тяжёлой дубовой дверью, в тайной лаборатории Гаспара, она обнаружила целую оранжерею синих роз! А ведь он рассказывал Розе о ней, да только она, как и в случае с бабушкой, всегда слушала его в пол уха. А после знакомства с Корвином и вскружившей им обоим голову любовью и вовсе слушать перестала.
Все они были различны, на разных стадиях приобретения синего цвета, от бледно-голубого до фиолетово-красного, но… Истинно синего цвета среди них не наблюдалось.
Розабэль выдохнула. И выбрала самую синюю из этих «почти синих»
Тёплая ладонь коснулась её щеки, затем лба, ласково прошлась по спутанным волосам. Мягкая подушка под головой и удобная постель под изрядно побитым телом. Лаура не сдержала стон, приоткрыв глаза, и тут же встретилась взглядом с месье Бертраном.
– Где Хейден? – прошептала она, сразу же погрузившись в пучину недавних воспоминаний.
Француз не отвечал, с непонятной горечью хмуря брови и тем самым делая мрачным своё прекрасное лицо. Девушка перевела взгляд на его колени – на них лежал дневник Розабэль, а это могло значить только одно…
– Я не хотел его читать. – внезапно произнёс месье Бертран. – Но я всё же сделал это. И мне больно, Лаура. До сих пор нестерпимо больно от её предательства.
– Тогда уж моего. Но я должна объясниться. – тихо ответила мисс Клабан, стараясь смотреть прямо в глаза французу. – Ты был прав, вы все были правы, когда-то я была Розабэль. И я до последнего не верила в это. Но ведьма Кэтрин что-то сделала со мной, и я вспомнила. Всё вспомнила, Гаспар, даже то, что никогда не хотела бы вспоминать.
Кажется, он не удивился. Лишь слабая улыбка коснулась красивых губ и тут же померкла под горечью испытываемых эмоций.
– Я всегда знал это, милая. Как и то, что ты любила меня и только меня… Этот дневник… - он поднял в воздух старинную тетрадку и нервно потряс ей. – Это ложь , порождение запутавшегося сознания…
– Нет. – Лаура решила твёрдо стоять на своём. – Я любила Корвина, как теперь люблю Хейдена, и всё, что ты прочёл в этом дневнике – истинная правда. И я не предавала тебя. Розабэль тебя не предавала. Когда ты поведал ей о синей розе, спасшей тебя от смерти, она была ребёнком и не предала этим словам особого значения. В детстве всё волшебно, а, повзрослев, люди часто забывают об этом. И Роза не стала исключением. Она забыла о синем цветке, что когда-то спас тебе жизнь. И когда ведьма потребовала у неё синюю розу, она просто отдала одну из взращиваемых тобой обычных роз, благодаря эксперименту ставшими синими…
– Говоришь, моя сводная сестра любила его? Тогда ты скажешь, что я сошел с ума, но… Розабэль продолжала приходить ко мне и после смерти. Ко мне, а не к своему убийце-оборотню! Первый раз это случилось примерно через три дня после её похорон. Она явилась, по обыкновению, ночью, и я думал, что это всё – или молитвы мои были услышаны богом и он вернул мне ту, что была дороже жизни. Или я окончательно повредился умом, оплакивая свою несчастную возлюбленную.
Но Розабэль утешила меня. Она сказала, что отныне и навеки теперь будет со мной, но только ночью. И тогда мне было плевать, даже если сам дьявол приходил ко мне в её обличии. Утрата теперь не казалась мне такой горькой, и я кое-как проживал свой день, чтобы скорее приблизить ночь.