Проклятие валькирии
Шрифт:
– Врёшь, - воин отступил и ушёл, погремел крышкой сундука и вернулся уже с пустыми руками.
– Я не вру!
– возмущённо воскликнула Асвейг И как с ним, таким упрямцем, можно говорить спокойно?
– Я сама видела его в тот день первый раз.
Ингольв покачал головой, поджав губы.
– Ты ведаешь заклинания, за которые тебя в пору казнить, - вновь заговорил он, и каждое слово его было пропитано подозрением и упрёком.
– Я плохо в этом разбираюсь, но возможно это даже сейд[1]. И говоришь, что ни разу не видела
– Я не использовала сейд, - уже тише возразила Асвейг
Сама она не успела как следует разглядеть рунные дощечки, а потому внимательно слушала Ингольва. Теперь завладеть ларцом стало для неё ещё важнее. Она должна была узнать, что в нём таится. Возможно, какие-то ответы о её прошлом.
– Я не видел ни одной женщины, что обладала бы такой силой, как ты, - викинг тоже усмирил гнев в голосе.
Он подошёл и навис, словно готовая рухнуть прямо на голову каменная глыба. От его приближения стало вовсе нехорошо, в груди будто что-то живое заворочалось.
– Может, просто ты живёшь на этом свете не так долго?
– совсем тихо проговорила она.
И тут же разозлилась на себя: не нужно так робеть перед ним. Ведь он, в конце концов, тоже чем-то ей обязан! Если ему была хоть немного дорога его жизнь.
Ингольв хмыкнул. Сердце подпрыгнуло к горлу, когда он шевельнулся.
– Да что ж ты дрожишь всё, как мышь?
– досадливо вздохнул викинг.
– Думаешь, сожру тебя вместе с потрохами? Обо мне уже и такие слухи ходят?
– Нет. Я… просто замёрзла.
– Тогда иди на своё место, грейся. И поешь уже что-нибудь. Бледная как снег, -Ингольв заложил руки за спину.
– Скоро Сиглауг тебя работой нагрузит - и силы понадобятся, и мёрзнуть некогда станет. А ларец я тебе не отдам. Теперь всё, что твоё, стало моим. Да и другие рабы не одобрят. Особенно рабыни… И ничего ценного тебе лучше не носить.
Он неуловимым движением вынул из-под ворота Асвейг амулет. Она тут же схватилась за него, отбирая.
– Я не могу это снять
– Почему?
И как объяснишь? Ведь снова не поверит. Или поверит, но участь это никак не облегчит. Пожалуй, даже усложнит.
– Так лучше для всех.
Асвейг спрятала подвеску и наконец подняла на него взгляд. Инголье, сдвинув брови, смотрел на неё, видно, решая, что на это отвечать. Она вдруг вгляделась в черты его лица и вовсе не нашла их неприятными. Тонкий, чуть хищный нос, высокие скулы, глаза необычного для местных мужчин разреза, только цвета такого же холодного, как и у всех. Как же сильно застилает взор предубеждение. Оно отравляло сейчас и душу Асвейг, но на короткий миг ей словно удалось взглянуть на него по-другому И понять,отчего та воительница так за него переживала. Но наваждение тут же прошло.
– Можешь носить. Но тогда не жалуйся, если рабыни побьют тебя, - он пожал плечами.
Словно
– Спасибо.
Ингольв, уже собравшись уходить, приостановился.
Ты, наверное, считаешь, если я не допытываюсь насчёт твох умений в колдовстве, то меня это не беспокоит, - предупредил он напоследок.
– Но я наблюдаю за тобой, Асвейг.
– Я поняла.
– Славно.
Он махнул рукой на дверь, молча приказывая убираться прочь.
Асвейг с облегчением вышла. Когда она находилась рядом с ИНГОЛЬБОМ, неизменно ей становилось не по себе. И амулет временами, в моменты особого гнева, начинал раскаляться или вздрагивать. А такое за все три зимы, что она прожила в Гокстаде, случалось всего несколько раз.
Но даже спокойно дойти до рабской хижины ей не дали. Навстречу тут же попался неизменный Вефаст, который и окатил её сегодня водой из ведра. Словно преследует, в самом деле!
– Хозяйка не велит медлить. Нужно выпечь достаточно хлебов для сегодняшнего пира.
Он не притронулся, не повысил голоса, но дал понять, что ему лучше не перечить. Асвейг только тоскливо посмотрела в сторону хижины и пошла за ним. Даже стало любопытно поглядеть на эту хозяйку, которая уже успела распорядиться насчёт работы для новых треллей.
– А что, тот невольник, что прибыл со мной. Гагар. Кто забрал его? Брути коротко оглянулся.
– Ярл Сигфаст хотел забрать. Но он заявил, что никуда от своей хозяйки не уйдёт. И могут хоть в землю его зарыть прямо на месте, - он усмехнулся, показалось, с долей уважения.
Но от его слов внутри всё сжалось в комок. Опять он за старое. Если Оттар, бывало, спускал ему мелкое упрямство, то новые хозяева вряд ли станут это терпеть.
– И?
– Получил пару хороших ударов в живот, - брути снова отвернулся.
– Полежал немного. Уже работает. Через пару дней отбудет в поместье Сигфаста.
Асвейг вздохнула. Не хотелось отпускать Гагара далеко: всё же последняя связь со старой жизнью и напоминание, что нельзя терять надежду на то, чтобы всё исправить. Да и с ним рядом как-то спокойнее.
Вновь закрутились в голове мысли, предлагающие наперебой способы удержать трелля здесь, один другого безумнее и опаснее. И хотелось выть от бессилия что-либо сделать. Она теперь не госпожа - сама прав и слова имеет здесь не больше камня на дороге.
К вечеру, вдоволь напотевшись при выпекании хлебов и чувствуя себя почти так же, как если бы сама побывала в огне, Асвейг едва не валилась с ног. Не то чтобы 8 своё время в поместье Оттара она прохлаждалась без работы. Но самая тяжёлая, конечно, доставалась рабыням. Едва проглотив миску ячменной каши, она уже подумала было, что сможет скоро лечь спать. А там ещё пара дней - и тело привыкнет, станет легче. Но только она перевела дух, как кто-то заглянул в хижину и гаркнул: