Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
Шрифт:
Даннтиэль постучался затылком о камень, пробуя силы. В глазах почернело, виски прорезал звон. М-да уж… Он все меньше ощущал себя «варховым божеством». И все больше – кем-то между облезлым гхарром и ощипанным квахаром, вынутым из супа.
– Тот маяк на берегу северного Эшерского моря… Дом на утесе… Отец выходил ее, прибитую к Эррену волнами, – прохрипел Данн в свод храма с крошечным круглым окошком. Он рассказывал это не Керроу и не себе. Обращался к небу. К хмурым облакам. – Она была едва жива. Просто потому, что не могла умереть.
– Айвил Рэдхэйвен…
– Миэль давно забыла, что такое «любить», – наморщился болезненно Даннтиэль, позволяя глазам расфокусироваться, а золотому своду – размножиться сотней звезд.
– А ты, похоже, познал это счастье? Соболезную, – покивал Керроу. – Дальше рассказ Мюблиума стал особенно интересным. Дитя родилось полноценно сияющим. Наполненным истинно божественным даром! Опустошенная Имира, не представлявшая, как подпитать свой тлеющий огонек, неосознанно тянулась к силе младенца… Когда она поняла, что творит изо дня в день, то еле заставила себя остановиться. Испугавшись, что навредит сильнее, богиня оставила малыша и сбежала.
– Такая версия была у Финиуса? Ладно, допустим, – отмахнулся Данн, слышавший и другой вариант.
– Она почти выпила твое сияние, оставив внутри лишь робкий фитилек. Присвоила всю твою божественную суть себе… Вы из-за этого с ней в разладе? – предположил Керроу, вновь приближаясь к наполненному блюдцу.
Там почти не было крови: содержимое сияло золотом. Данн и не предполагал, что в нем столько осталось… За всю жизнь он ни разу его не подпитал. Брезговал и темными душами, и невинными дурочками, готовыми «добровольно и по любви» задрать варховы юбки.
Понимал, конечно, что вечно бежать от себя не получится. И в Аквелуке окончательно остановился.
Застрял в постели с невозможной зеленоглазой бестией, ароматной, кусачей, царапучей… Невинной. Эйвелин должна была принадлежать ему. Со всей ее непорочностью и идиотскими сорочками. Никому другому он бы ее не отдал. Она стоила любых жертв с его стороны.
– Нет, – хмуро ответил Данн, оглядывая стены храма плывущим взглядом. – Не из-за этого. Мать не брала сияние силой – я отдавал его ей добровольно.
– Да что ты понимал, валяясь в колыбели в мокрых пеленках? – рассмеялся Найджел вполне искренне.
Даннтиэль считал его своим другом когда-то. Человеком из «того самого списка», весьма короткого. Без раздумий откликнулся, когда приятель написал о проклятых дверях и попросил о помощи.
– Счастье, даримое светом этой стороны мира, было для нее пусто. Неинтересно, – разглагольствовал Керроу, вылизывая блюдце дочиста. Омерзительное зрелище. – И она ушла на изнанку бытия. В небытие. В одиночестве, в тоске по сыну Имира вспомнила о мести. И стала Аримиэль, извратив не только имя, но и собственную суть. Вывернув наизнанку и став самой Тьмой. Твоего сияния
– Души. Черные души магов, по древнему закону принадлежащие изнанке, – проворчал Данн брезгливо.
– Как быстро она вошла во вкус и стала прибирать к рукам всех с надломленным барьером, а не только преступников и убийц? – бил по больному Керроу, затягивая золотую леску туже. Выдавливая из Данна последние капли той сути, от которой он убегал. – Как скоро узнал Варх, кто на самом деле противостоит ему под темной личиной? Кто на изнанке бытия возродил к жизни сам мрак и основал собственное царство теней, разрывающее Эррен на куски?
Рэдхэйвен закрыл глаза, утомленный беседой с желчным, завистливым «другом юности». Вернулся мыслями к тому светлому, что заставляло его душу звенеть без всякой божественной искры.
Эйвелин… Его зеленоглазая колючая девочка. Найджел прав: без нее Данн никогда не будет сиять.
Глава 40
Глава 40
Эйвелин
***
– Ро-о-о-ок! – я с отчаянием вбила кулак в ближайшую стену и только потом вспомнила, что Миэль отправила морок на изнанку. Да пробитое же гхаррово копыто!
Обиженно вернулась на ящик. Ну как некстати она затеяла свою «гуманитарную миссию»!
Зажмурилась, вспоминая, как я вызывала руны на полигоне. «По наитию» и «по природе» – это, конечно, славно. Но теоретической базы катастрофически не хватало.
Как никогда хотелось записаться на факультет сира Райса и послушать хоть парочку лекций. Кошмарно обладать нужным инструментом и не уметь его использовать.
– Ох, Эйви Ламберт, чем ты вообще думаешь? – сокрушалась я в потолок. – Устроить произвольный разрыв посреди ректорского корпуса! А вдруг из него вылезет та обидчивая штука с кучей щупалец? Уж она тебе припомнит…
Более глупой, смертельно опасной идеи мне в голову прийти не могло. Но где-то там находился Даннтиэль. И, пожалуй, сейчас они с вечно изможденным Керроу были в одной весовой категории.
Смахнув с щеки остатки слез, я растерла руки и выставила перед собой. Как-то так я делала, когда с пальцев стали слетать руны и зависать в воздухе. А потом открылась дверь на изнанку и забрала темную тварь домой.
Но теперь мне нужно было кое-кого впустить. И именные приглашения высылать я не умела.
– Рок… скажи, что ты не успел далеко уйти. Что только и ждешь момента, чтобы вернуться, – бормотала, судорожно перебирая пальцами первые плетения, что приходили в голову.
Такой спонтанной Эйви Ламберт не была никогда. Но я решила довериться темному дару, бурлившему внутри. Раз он уже проснулся, то пускай помогает. Кофе попьем попозже.
– Проклятье! – фыркнула, когда вместо фиолетовых рун с пальцев слетело плетение обогрева, и в чулане стало невыносимо жарко. Вот вам и «наитие», чтоб его гхарры затоптали.