Проклятое сердце
Шрифт:
Неро сужает глаза. Ему все равно, если его называют мошенником — но неумелым игроком? Это уже слишком.
С сильным чекистским акцентом Неро усмехается:
— Хочешь печенья, карапуз?
Братва бросается на него.
Я переворачиваю весь стол, отбрасывая его в сторону, как будто это картон. Фишки разлетаются во все стороны, катаясь по полу. Я прыгаю между Неро и русскими, хватаю первого и швыряю его на перевернутый стол.
Позади себя я слышу щелчок раскладного ножа Неро. Кто бы его ни обыскивал, он проделал не очень хорошую
Сибирь и другие русские колеблются.
Шаги грохочут вниз по лестнице, и Залевски кричит:
— Прекратите, вы все!
Он услышал грохот перевернувшегося стола и русского, пролетевшего через всю комнату. Теперь он лежит внизу, красный и разъяренный.
— Никаких гребаных драк в моей игре! — воет он. — Убирайтесь вон, все!
— Не без моих фишек, — упрямо говорит Неро.
В этот момент я и сам готов придушить своего брата.
Вместо этого я мотаю головой в сторону крупье, чтобы он собрал фишки.
Когда он насобирал что-то вроде 20 тысяч долларов, я говорю:
— Обналичьте это.
Крупье смотрит на Залевски. Он коротко кивает.
Дилер открывает сейф и отсчитывает купюры. Он протягивает их мне, и я засовываю их в карман.
Все это время русские наблюдают за происходящим своими бледными, яростными глазами.
— Мы еще встретимся за столом, — говорит Сибирь Неро.
— Нет, блядь, не встретитесь, — говорю я ему.
И с этими словами я тащу Неро обратно вверх по лестнице.
13. Симона
Несмотря на то, что я боюсь рассказывать родителям о Данте, я усаживаю их за стол в тот же вечер, как только мы заканчиваем есть. Мне бы хотелось, чтобы Серва тоже была здесь, но она устала и рано легла спать.
— Мама, папа, — говорю я, — мне нужно вам кое-что сказать.
Моя мать смотрит выжидающе. Отец хмурится — он не любит сюрпризы.
Я делаю глубокий вдох.
— Я встретила кое-кого. Мы встречаемся уже пару месяцев.
Мама улыбается. Она выглядит довольной, как будто уже ожидала этого.
— Это Жюль, не так ли? — говорит она. — Я видела его мать на бранче на прошлой неделе, и она сказала…
— Это не Жюль, — перебиваю я.
— Ох, — ее улыбка исчезает, но не полностью. Она думает, что что это, должно быть, какой-то другой парень из Молодых Послов или друг Эмили.
— Его зовут Данте Галло, — говорю я. — Он отсюда. Из Чикаго.
— Кто он? — сразу же спрашивает мой отец.
— Он, ну, э-э… его
Моего отца не одурачить ни на минуту.
— Он тот, с кем ты тайком встречалась? — лает он.
— Яфеу, почему ты… — говорит мама.
— Не думай, что Уилсон мне не рассказал, — говорит отец, не сводя с меня глаз. — Он высаживает тебя у библиотеки, а ты звонишь ему через шесть часов. Ты исчезаешь с обедов и вечеринок…
— Я не знала, что за мной следят, — холодно говорю я.
— Тайком встречалась? — говорит мама, хмурясь. — Я действительно не понимаю…
— Что ты скрываешь? — требует мой отец. — Кто этот мужчина, с которым ты встречаешься?
Я потею, и мой живот переворачивается снова и снова. Я ненавижу это. Но я не собираюсь плакать или блевать — не в этот раз. Я должна сохранять спокойствие. Я должна все объяснить.
— Он хороший человек, — твердо говорю я. — Я забочусь о нем… очень сильно. Я не хотела рассказывать тебе о нем, потому что знала, что ты подумаешь.
— Что? — говорит мой отец с убийственным спокойствием. — Что бы я подумал?
— У его семьи есть… криминальное прошлое.
Мой отец ругается на языке Чви.
Мама смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Ты же не всерьез, Симона…
— Так и есть. Я абсолютно серьезна.
— Ты увлечена каким-то… каким-то malfaiteur(фр. преступником)?
— Он не такой, — говорю я.
Я не хотела больше лгать, но я не знаю, как объяснить, кто такой Данте на самом деле. Он сильный, смелый, умный, страстный… Мне неприятно слышать, как его описывают в ужасных выражениях, которые используют мои родители. Но в то же время я не могу точно утверждать, что он невиновен, что он никогда не нарушал закон…
— Я хочу, чтобы вы с ним познакомились, — говорю я самым твердым тоном, на который только способна.
— И речи быть не может! — издевается отец.
— Подожди, Яфеу, — говорит мама. — Может быть, нам стоит…
— Ни в коем случае! — говорит он. Повернувшись ко мне, он приказывает: — Ты больше не увидишь этого человека. Заблокируй его на своем телефоне, сообщи персоналу его имя и описание, и с этого момента…
— Нет! — кричу я.
Мои родители замолкают, потрясенно глядя на меня.
Не думаю, что я когда-либо говорила им «нет» раньше. И я определенно никогда не повышала на них голос.
Сердце колотится, я говорю:
— Я не собираюсь прекращать встречаться с ним. Не раньше, чем вы с ним познакомитесь. Вы ничего не можете сказать о нем сейчас, когда он незнакомец для вас. Вы не знаете его так, как я…
Отец выглядит так, будто хочет что-то крикнуть мне в ответ, но мама кладет руку ему на плечо, успокаивая его. Через мгновение он делает вдох и говорит:
— Хорошо, Симона. Ты пригласишь его сюда на ужин.