Прокурор
Шрифт:
– Тьфу! Неужто едят?
– удивился Берестов.
– Сам не пробовал, а заготовитель говорил, что вкус - как у индейки. За границей ее мясо куда дороже говядины!..
– Ладно, дядя Кондрат, - подошел к столу Анегин с бутылкой экспортной водки и коньяком "Метакса".
– Витюня свой парень... С твоих нутрий мне бы только на отделку сортира хватило... Ты лучше сооруди что-нибудь горяченькое на закуску...
К удивлению Берестова, бывший наездник не обиделся, а с готовностью вскочил с места и шустро проковылял куда-то за бар. А Евгений
– Рубай, - бросил он небрежно.
– Потом можешь смело говорить, что ел икру ложками.
– Анегин загоготал.
Виктор был подавлен, оглушен всей этой роскошью. Евгений Иванович это заметил.
– Эх, друг-портянка, - произнес он с каким-то отчаянием, разливая по высоким хрустальным бокалам коньяк.
– Тошно мне, обидно! Приходится прятаться под землю, как крысе! А я могу запросто отгрохать домину в два этажа.
– Он подумал и, посчитав, видимо, что мало, воскликнул: - в три этажа! С солярием и зимним садом! Да еще в доме бассейн соорудить с подогревом! Смотрите, на что способен Евгений Иванович Анегин!
– Он махнул рукой.
– Пей!
– Боюсь, - сказал Виктор.
– Ха!
– вылупил на него глаза Анегин.
– Сто целковых платил за бутылку! Греция!
– Он снова загоготал.
– У нас в Греции все есть... Помнишь, в каком-то фильме?
– За голову боюсь, - пояснил шофер.
– Мне тогда ваш Громила так тряханул мозги!.. Пробовал я уже. Чуть-чуть выпью, а черепок раскалывается от боли...
– Ну, если чуть-чуть, у меня тоже раскалывается!
– Анегин захохотал так, что зазвенели рюмки на баре.
Потом он залпом выпил коньяк, засунул в рот изрядный кусок осетрины и жестом приказал Виктору следовать его примеру.
Берестов вздохнул и медленно выцедил свой коньяк.
– Вот это по-нашему, - крякнул Евгений Иванович.
– Икорку, икорку бери! Пойдет за коньяком, как за родной мамой!..
Затем он заставил гостя опустошить второй бокал. На третьем Берестов взмолился:
– Не могу... Так сразу...
– язык у него еле ворочался.
– Еще к телевизионщикам ехать... Уже три часа ночи...
– Плевать! Что-нибудь придумаем, - успокоил его хозяин.
– В крайнем случае, у меля таблетки есть - ни один гаишник не подкопается. Японские...
– Погоди, - пьяно мотнул головой Берестов, - не гони лошадей...
– Можно, конечно, и погодить, - согласно кивнул Анегин.
– Скажу только: нравишься ты мне. А особенно спасибо за то, что остановил меня тогда. Ну, с этой журналисткой...
– Чего там, - махнул рукой Берестов.
– Понимаю ведь...
– А я голову даю на отсечение - будет у тебя своя хата и "Жигули" у подъезда. Да что там "Жигули"? "Волгу" достанем!
– Он вдруг осекся и помрачнел.
– Только вот Герман
– Есть, - ответил Берестов, преданно глядя на Анегина.
– Конечно, нас не интересует какой-нибудь постовой сержантик, сам понимаешь...
– Я с Мурадяном знаком, - хвастливо заявил Виктор.
Евгений Иванович поперхнулся икрой. Откашлявшись, вперил в Виктора немигающий взгляд.
– Гургеном Ашотовичем?
– даже несколько отрезвел он.
– Замначальника ОБХСС?
– Угу, - ответил Берестов, набивая рот крабами.
– Мать честная!
– ахнул Анегин.
– А поговорить с ним можешь? Так сказать, разведочку провести?
– О чем?
– А это уж мы тебе скажем...
– В принципе - все можно...
– Лады, - серьезно сказал начальник СЭЦа.
– Завтра кое с кем посоветуюсь. А теперь - пошли.
Евгений Иванович потащил Виктора в... тир. Он располагался в сарае за хатой. Тут, словно напоказ, были выставлены прекрасные карабины и охотничьи ружья.
– Выбирай, какое по душе, - предложил Евгений Иванович.
Берестов взял двуствольное ружье с богато инкрустированным ореховым ложем.
– Губа не дура, - одобрил Анегин.
– "Манлихер"... Из винтовки этой фирмы убили американского президента... Но я предпочитаю англичан. "Голланд-Голланд"... Надежное и верное, как пес... А ты, дядя Кондрат, чего стоишь?
Тот взял скромное охотничье ружье, покрутил его.
– "Тозик", - сказал он.
– Хоть и наш, отечественный, а иностранцам не уступит...
По пьянке отчаянно мазали. Только оглохли от стрельбы. И Евгений Иванович вывел гостя во двор подышать свежим воздухом.
Но на самом деле он решил ошарашить шофера окончательно.
Длинное здание, с небольшими окнами под крышей было конюшней. В денниках дремали два великолепных породистых коня.
– Этот, - похлопал Евгений Иванович по крупу серого в яблоках, обошелся мне почти как "Жигуленок"...
Но Берестов уже настолько был полон впечатлениями от волшебной пещеры южноморского Алладина, что больше ничего не воспринимал.
– Спать, - едва смог вымолвить он, когда они вышли из конюшни в занимающееся серое утро.
Его отвели в дом и уложили на мягкую перину бывшего героя ипподромов Одессы, Ростова и Пятигорска.
* * *
Повестка дня заседания бюро горкома партии гласила: "О соблюдении трудового законодательства на зорянском машиностроительном заводе". Измайлову сообщили о бюро за два дня. И это были два дня нервного напряжения. Предвидеть исход заседания было трудно. Захару Петровичу удалось узнать, что на него пригласили начальника главка министерства Бархатова и заместителя главного редактора областной газеты "Вперед".