Прометей: Неандерталец
Шрифт:
Но до вечера никто не встретился на пути черного спецназа. Ночь они провели в распадке между двумя холмами, удалившись в степь на полтора километра, чтобы костер не был виден. Второй день прошел без изменений, и Бер начал подумывать, что костры могли гореть намного раньше, и он просто ошибся. Но на третий день он убедился, что всё-таки был прав, потому что им снова попались следы от трех костров и даже сохранились отпечатки ног на полоске песка, куда не доходили волны. Отпечатков было много, но большинство было детских. Здесь угли были свежие, костры жгли примерно два дня назад. Немного
С учетом их скорости передвижения на инках, они могли нагнать племя уже завтра. Поднявшись на самое высокое дерево, Бер долго всматривался в ночь, но нигде не увидел отблеска костров. Либо люди ушли далеко, либо в эту ночь они просто не разводили костров.
Утром разведчики, скакавшие впереди, вернулись с известием о том, что впереди находится племя, которое расположилось на отдых у скопления больших камней. Оставив одного воина сторожить инков, Бер с остальными двинулся вперед, ориентируясь по следам. Племя дикарей не выставило никакого дозора, ветер дул от них в сторону Бера, поэтому они смогли подкрасться вплотную со стороны степи, прячась в кустарниках. Племя было небольшое, взрослых мужчин насчитывалось всего семеро, около десятка женщин и пятеро ребятишек, которые бегали по полоске пляжа, подпрыгивая, когда их ног достигала волна. Мужчины полулежали и что-то жевали, а женщины просто отдыхали, привалившись спинами к камням.
От притаившихся подростков до черных внизу было не более сорока метров. Утомленные длительным переходом, не встречая людей на своем пути, дикари расслабились и отдыхали, пренебрегая опасностью.
Бер уже поднял руку, чтобы дать сигнал к атаке из луков, когда очередной порыв ветра донес до него новый едва уловимый запах. Секунду спустя из-за нескольких огромных камней, которые закрывали одну сторону пляжа, появилось двое мужчин. Первый был высокий, с густой копной волос и с бородой. Второй был пониже, но таких широких плеч Бер в своей жизни не видел.
Лежавшие на песке дикари вскочили. Секунд пять оба противника смотрели друг на друга. Внезапно высокий белый мужчина с непонятным криком, подняв копье, рванул вперед.
Бер узнал его по голосу. Задыхаясь от волнения, он прошептал:
— Это Великий Дух Макс Са…
Словно подброшенный пружиной, он вскочил и заорал:
— Великий Дух Макс Са! — одновременно выпуская стрелу из натянутого лука.
По его крику все восемь спецназовцев выскочили на пляж, словно черти из табакерки, сея смерть на своем пути.
«Так близко к дому и так глупо попасться», — эта мысль была единственной, которая пришла мне в голову за те доли секунды, пока я успел оценить силы противника. Взрослых мужчин было всего шесть или семь. Я успел заметить их изможденные лица и не лучшую физическую форму. Если убить парочку с ходу, шансы выбраться из передряги сохраняются. Я успел пробежать около десяти метров, пока дикари поняли, что их атакуют. Их ступор можно было объяснить моим и Санчо видом: вряд ли они видели таких бородатых людей и неандертальцев с плечами шириной в метр.
Двое дикарей,
— Это великий Дух Макс Са! — донесся до меня крик.
В следующий момент на пляже появились фигурки невероятно быстрых черных, которые буквально за секунды уложили оставшихся дикарей. Санчо всё же успел разбить голову одному из дикарей своим каменным топором.
— Макс Са!
На меня молнией метнулась фигура худого воина, которого чуть не убил Санчо, не успей я отвести его руку. Еще при первом крике показалось, что этот голос мне знаком. И я не ошибся. Это был мой чертенок Бер! Радость его была столь велика, что он чуть не поплатился за это жизнью.
— Ха (это свои, не трогай их), — успел я предупредить Санчо и сразу заорал спецназу: — Не трогать, это мой друг!
Луки опустились, и черный спецназ начал убивать убегающих женщин и детей.
Бер снова рыдал от счастья встречи. Этот парень, хладнокровно убивший дикарей одного с ним цвета кожи, теперь плакал как ребенок. Сквозь слезы прорывалась его счастливое:
— Макс Са, Макс Са!
— Все, Бер, успокойся, ты же воин, — я попытался прекратить эти телячьи нежности. Подействовало: мальчик сразу посерьезнел и важно заявил:
— Я воин и я твой сын, Макс Са!
— Бер, что ты здесь делаешь? Как Нел и Миа? Как Плаж, там все спокойно? — у меня было тысяча вопросов.
Бер уже неплохо говорил на русском, лишь изредка задумываясь при подборе необходимого слова. Спецназовцы собрались возле нас, опасливо поглядывая на Санчо. Только в сравнении с ними можно было видеть разницу: неандерталец был вдвое шире в плечах, его руки были толще и мускулистее ног моих черных кроманьонцев. Но и он не чувствовал себя спокойно. Его напряженное лицо и побелевшие костяшки пальцев свидетельствовали о буре эмоций у него в душе.
— Санчо, это мои люди, мое племя! — я обвел рукой сгрудившихся подростков и добавил на неандертальском: — Ха (это мои люди, их нельзя трогать).
Специально для моих Русов я четко проговорил два раза:
— Санчо мой человек, кто его обидит, будет убит!
Теперь можно было спокойно выслушать рассказ Бера. Санчо расслабился и присел рядом, моих слов ему было достаточно, он даже положил свой каменный топор на песок. Спецназовцы тоже вздохнули с облегчением и, убрав оружие, жадно разглядывали вернувшегося к ним Великого Духа, с которым им пришлось видеться до его исчезновения.
Бер рассказывал долго. Как вернулся Тиландер, как Нел бросалась в воду и хотела казнить всех, кто был в экспедиции, включая родного брата. Как Миа чуть не убила себя. При рассказе о поступках моих жен, у меня защипало в глазах, пришлось даже сделать усилие, чтобы сдержать эмоции. Рассказал Бер и про покушение на Нел, когда Тиландер прикрыл ее своим телом от стрелы. У меня были сомнения насчет американцев, но после такого поступка, какие к черту могли оставаться сомнения в верности? Когда мальчик рассказывал про казнь устрашения, которую ему пришлось исполнить, чтобы снова восстановить послушание, я нахмурился.