Пропавшая сестра
Шрифт:
— О, привет. Что ты здесь делаешь?
Себ удивленно поднимает брови.
— Мы же договорились. Идем в катакомбы, нет?
— Ах, да. Но… Послушай, сейчас не очень удобно.
Он пристально смотрит на меня, на тени под глазами, как будто знает, что за последнюю неделю я похудела на пять фунтов и почти не спала в первую ночь в Париже. И что я обнаружила нечто неожиданное в морге.
— Ты же помнишь, — он морщит лоб, — я сказал, что не хочу оставлять тебя одну после опознания… тела.
Он начинает моргать, и мы оба отводим взгляды. Он — из-за того, что думает, что Анжела
А может, сказать ему?
— Да, я помню. Просто… когда я все это увидела… Я еще не отошла.
Он кивает.
— Да. Я понимаю. Я здесь как раз поэтому. Когда я увидел ее… мне стало так одиноко. Я не хочу, чтобы ты была одна.
Неподдельная боль в его голосе заставляет меня снова поднять глаза. Искреннее сочувствие, которое он проявляет по отношению ко мне, натыкается на стены, которыми я отгораживаюсь от него. Мимо спешат мужчины и женщины в деловых костюмах. Понятия не имею, сколько добираться отсюда до полицейского участка в час пик. Чем скорее отделаюсь от Себа, тем скорее попаду к инспектору Валентину.
Кашлянув, я снова опускаю взгляд. На асфальте краской из баллончика нарисован фиолетовый инопланетянин.
— Спасибо, конечно, что ты пришел. Но мне сейчас хочется побыть одной. Увидимся позже.
Я отворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за руку.
— Пожалуйста, — на его лице появляется страдальческое выражение. — Нам просто необходимо посетить эти каменоломни. Ты поймешь, почему Анжела была так счастлива здесь. Да и я узнаю тебя получше. Мы ведь едва не стали родственниками.
Его слова застают меня врасплох, и остается лишь кивнуть. Себ радостно улыбается, отпускает мою руку, и мы идем к бульвару. Позеленевшая от времени арка нависает над лестницей в метро. Вдоль стен валяются пустые пивные банки, ветер гоняет по ступенькам фантики от конфет и прочий мусор. Катакомбы тоже надо посмотреть, ведь это тема Анжелы. С инспектором можно увидеться позже, а пока можно подумать, как разговаривать с инспектором, которого, конечно, так просто вокруг пальца не обведешь.
«Едва не стали родственниками». Неужели их отношения зашли так далеко?! Задумавшись, я останавливаюсь у входа в подземку, но Себ торопит меня:
— Так ты идешь?
Внизу копошатся толпы людей, в узких коридорах не протолкнуться. В Сан-Диего нет метро, и мне непривычно видеть такую кучу народу одновременно в замкнутом подземном пространстве. Кажется, что здесь существует какая-то неизвестная науке жизнь, которая прячется в темных углах и даже не нуждается в свежем воздухе. А если случится пожар? Начнется паника?
Заметив мою нервозность, Себ подходит ближе и говорит:
— Пожалуй, лучше на такси.
Он поднимается по лестнице, проходит мимо меня и ловит такси. В такси я пытаюсь вспомнить, когда начала бояться замкнутых пространств. Когда мы выезжаем на автостраду, прямо перед нами задевают друг друга две машины, и я вздрагиваю.
— Ты нормально спала? — участливо спрашивает Себ.
На миниатюрном телеэкране, вмонтированном в спинку пассажирского сиденья, появляется дикторша новостей. Бегущая строка в низу экрана рассказывает
Успокойся, Шейна.
— Так себе. Но зато кое-что нашла.
Достаю из сумочки телефон, просматриваю заметки в поисках записи из блога Анжелы. Возможно, Себ сможет пролить свет на мое открытие.
— Я нашла какой-то странный номер и два слова — «божественное» и «расследование» над ним. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Себ внимательно смотрит на экран. Увеличивает и уменьшает пальцами изображение.
— Одиннадцать цифр. Если не принимать во внимание точку и пробел…
Он достает свой телефон, ставит его на громкую связь и набирает номер.
«Bonjour, Maison de Kebab» [17] , — из маленького динамика доносится французский рок. Водитель делает свое радио погромче.
— Думаешь, ресторан имеет к этому какое-то отношение? — Себ испытующе смотрит на меня.
17
Добрый день. Дом кебаба (фр.).
Рекомендация турецкой закусочной, исходящая от Анжелы, столь же нелепа, как рекомендация мясной лавки от меня. Мы уже много лет не едим мяса. Я качаю головой, пытаясь вернуть вчерашнюю уверенность в важности этой записки.
— Не знаю. Кажется, Анжела пыталась что-то сообщить мне. Я нашла это у нее на компьютере.
Себ иронически приподнимает бровь.
— А еще говорила, что больше тебя интересуется духовной жизнью.
Кладу телефон обратно в сумку, рядом с ежедневником Анжелы. Себ заглядывает в сумку.
— Ты взяла с собой паспорт? Если его украдут, тебе придется задержаться. Американскому посольству потребуется несколько дней, чтобы выдать новый.
— Лучше потерять его в квартире Анжелы?
Себ ушел вчера вечером, оставив море перевернутых коробок и ящиков. А ведь я потом еще продолжала раскопки.
— Ну, нет. Пусть будет при мне.
Себ пожимает плечами.
— Тебе виднее.
Такси останавливается напротив станции метро «Данфер-Рошро». Небольшие бутики и рестораны ютятся вдоль кольцевой развязки. Мы выходим из машины на тротуар и оказываемся перед маленьким домиком, больше похожим на сарай для садовых инструментов, выкрашенный в темно-зеленый цвет. Выглядит он так, словно готов обрушиться при первом же порыве ветра.
— Добро пожаловать в катакомбы.
К сараю примыкает внушительное каменное здание, которое в моей калифорнийской системе отсчета гораздо больше претендует на туристическую достопримечательность.
— Да уж… — это все, что я смогла из себя выдавить.
Себ издает глубокомысленный вздох.
— В катакомбах пять уровней, их площадь одиннадцать тысяч квадратных метров. Общая протяженность коридоров — более двухсот миль. За семь веков здесь похоронили шесть миллионов парижан.
В его глазах сверкает задорная искорка.