Пропавшие без вести
Шрифт:
Изредка путь беглецов прорезал ярко вспыхнувший свет наглых автомобильных фар…
— Неужто же не боятся, гады! — удивленно ворчал Сергей. Но в тот же миг свет угасал. — Нет, все же боятся, товарищ майор. Страшится все-таки нас фашист, сволочь нахальная!..
Они углубились в леса, в сторону от людского жилища, рассчитывая, что тут скорее встретятся с партизанской разведкой и попадут в отряд, может быть даже в тот, налета которого ждали в лагере.
— Вот здорово будет, товарищ майор, если мы с партизанами
Но они прошли уже около пятидесяти километров, затем семьдесят, сто, а партизаны им так и не встретились. Теперь они перестали мечтать о том, как явятся освободителями в бараки артиллерийского городка. Их влекло быстрее к линии фронта, на восток.
Запас продуктов, который сумела им дать Прасковья Петровна, кончался. Сезон был ягодный, щавелевый. Как-то им удалось поймать ежа и поджарить его на костре. Раз они камнем подбили грача, но измучились, прежде чем удалось его все же схватить и свернуть ему голову.
— Нет, на таком рационе после фашистской диеты нам долго не протянуть! Давай-ка все-таки к людям поближе! — решил Бурнин.
И на седьмой день к вечеру они наконец подошли в лесу к женщине, собиравшей ягоды. Одинокая, она сначала их испугалась, но потом пустила к себе ночевать. Они отоспались под крышей, в сухом тепле… Хозяйка их накормила, бесстрашно уговорила остаться еще на денек, отдохнуть. Починила для них одежду. А Бурнин починил ей обувь…
Когда, проведя еще целый день под ее неусыпной охраной, они к ночи вышли из дома, Бурнин заметил, что Сергей у колхозницы Насти, которая их приютила, украл из хозяйства топор.
— Воротись и сейчас же отдай, — потребовал Бурнин.
Сергей подчинился. Оставив майора в лесу, пошел обратно к деревне…
Женщина так и стояла в тоскливой задумчивости, облокотясь о плетень, там, где они с ней расстались.
— Настя! — тихо позвал Сергей.
— Сергуша! — выдохнула она, неожиданно охватив его шею руками. — Желанный! Вернулся? А я стою, думаю: неужто же ты ничего во мне не почуял, неужто уж так и уйдешь?!
Долго пришлось Бурнину, не двигаясь, ожидать Сергея. Он уже собрался было возвращаться на выручку другу, который, быть может, попал в беду, как рядом с собой услыхал осторожный оклик:
— Товарищ майор!
Сергей возвратился все-таки с топором.
— Так и не отдал топорика? — строго спросил Бурнин.
— Она мне сама на счастье дала, — ответил Сергей.
— Та-ак! Значит, сама дала?! — усмехнулся Бурнин.
— Ну ла-адно, товарищ майор! — смущенно буркнул Сергей. — Все-таки не совсем безоружны…
Ближние километры дороги Настя подробно им описала. Перед ними лежала речка; проселочная дорога вела через легкий деревянный мосток; его охраняли трое солдат, живших тут же в землянке. Брод лежал много правее. Но если переправляться
— Пойдем поглядим, что ли, на мост? Может, так или этак проскочим, — предложил Анатолий.
Над лесом взошла молодая луна. Легкие облачка то прятали ее, то открывали.
У моста чернел часовой, матово отсвечивала на его голове стальная каска. Солдат стоял к ним спиной. С той стороны речки тянуло дымком от землянки, — должно быть, свободные от караула немцы готовили ужин.
— Лежите, товарищ майор, испытаю «Настино счастье», — шепнул Сергей.
— Как так — «лежите»?! Вместе навалимся. Куда ты один!
Они подползли змеиным, неслышным поползем; не дыша лежали у ног врага. Только шорох, только малейший треск — и часовой одним движением прошьет их обоих из автомата, с которого он не снимает руки… Вдруг Сергей, как пружина, беззвучно вскочил, в то же мгновение высоко вознеся зажатое в руках «Настино счастье». Тускло блеснув под месяцем, точным ударом рухнул топор под корень головы фашиста. Стальную каску кто его знает, как он пробил бы, — брякнет, скользнет… А тут лезвие врубилось с глухим хрустом, как в ствол молодой осины. Часовой свалился без звука.
Схватить его автомат и бежать через мост? Но те двое могут выскочить из землянки, когда пойдешь мимо.
— Надень каску, плащ и становись на пост, — приказал Бурнин. — Будем ждать смены.
Но смены они не дождались — сверкнув на дороге фарами, к мосту подходила грузовая машина.
Сергей шагнул ей наперерез, ослепил шофера взятым у часового ярким фонариком, и едва тот придержал машину, как Сергей прострочил обоих — шофера и пассажира в кабине — автоматною очередью, второй короткой очередью пробил баллоны.
Бурнин мигом схватил автомат шофера.
— Хальт! Хенде хох! Хенде хох! — подражая немцу, пронзительно диким голосом заорал Сергей.
Из кузова машины не показался больше никто. Зато из землянки, на той стороне моста, выскочили два солдата часовому на помощь. Сергей и Бурнин подпустили их подойти вплотную и повалили обоих в упор.
Торопливо собрали они все оружие, патроны, документы, галеты, консервы из землянки и из машины. В машине, груженной картошкой, нашлась еще и канистра бензина.
Сергей вылил бензин на шоферское сиденье и на бревна и доски моста.
Белое пламя вмиг охватило мост вместе с машиной, оставшиеся позади беглецов. Они ринулись сразу с дороги в кусты, но не прошли и километра, как пронзительно и неудержимо завыл им вдогонку автомобильный гудок. По воде его звук доносился так явственно, что казалось, он настигает их и звучит совсем рядом. Он ревел, как набат, как сигнал тревоги.
— Ишь сволочь! — выбранился Сергей. — Я совсем позабыл — ведь когда горят, они всегда, проклятые, воют!