Пропавший чиновник
Шрифт:
— Да и мне нужно торопиться. Собираюсь вершу на речке ставить. Гляди, какой я себе большой замок заказал, уж он–то выдержит. А если кто вздумает ломать его, то это уже будет явная кража со взломом.
— Да разве кто–нибудь покушается на твоих угрей, Мартин?
— А кто его знает? Ведь завелись у нас на болоте такие лодыри, как Андерс. Угадаешь разве, что он замышляет? Но пусть поостережется. Пусть попробует залезть ко мне в вершу — я его засажу за кражу со взломом.
— Гм! Уж кто–кто, а ты в этом деле знаешь толк,
— Хи–хи–хи! С этой братией держи ухо востро! Ну, прощай!
Фордик запыхтел и тронулся с места. Йенс Йенсен проводил его глазами.
— Ну и беспокойная же душа этот Хагехольм!
25
Середняк Йенс Йенсен — человек положительный. Из числа тех, что пользуются доверием всей общины. Потому–то на него и возложен целый ряд общественных обя- занностей.
Он — член приходского сонета. И комитета по распределению пособий. Больничной кассой заведует тоже он. В легкомыслии его не упрекнешь. Общественными деньгами он не швыряется. И вокруг пальца его никому обвести не удастся.
Вот из низины, с песков приплелась какая–то старуха. Она больна подагрой, все у нее ноет и болит, и даже доктор ничем не может помочь ей. Уж совсем собралась было она к знахарке — к той, что в Гурре живет, или к другой — в Стенлэсе. Но доктор высказал предположение, что ей, пожалуй, следовало бы попробовать светолечение, компрессы или что–нибудь еще. Получить все это можно в больнице, а заплатит за лечение больничная касса.
— Что такое? — говорит Йенс Йенсен. — Светолечение тебе нужно, Эмма? Так это ведь дорогая штука!
— Да, но… я думаю, что заплатит больничная касса. Да и доктор того же мнения.
— Ах, вот оно что… Значит, оба вы так думаете? Зато я не очень–то в этом уверен. Но мы, разумеется, охотно поставим этот вопрос на обсуждение. А там видно будет. Приходи–ка через–недельку, Эмма!
Старушка горячо поблагодарила его и снова поплелась восвояси. Она понятия не имеет о законах, относящихся к больничным кассам, и ей невдомек, что такие вопросы нет надобности обсуждать. Но когда она приходит в следующий раз, заведующий объявляет ей:
— Отказано! Не соглашаются. Что делать, один в поле не воин, Эмма! Не разрешили. Так что уж постарайся как–нибудь обойтись без светолечения. Протянешь и так!
Отчеты больничной кассы с благоприятным балансом производят хорошее впечатление. У Йенса Йенсена нет никакой личной выгоды экономить кассовые средства. Но крестьяне выбирают в приходской совет только таких людей, которые знают, как обращаться с общественными деньгами, и умеют их попридержать. К Йенсу Йенеену крестьяне относятся с доверием.
В кассу обращаются многие. И хорошо, когда есть человек, который умеет их осадить.
Приходят к йенеену и те, кто домогается пособий из средств на социальное обеспечение.
— Значит, ты хочешь
— Но позволь, получать пособие — тут нет ничего зазорного. Это не то, что вспомоществование по бедности!
— Одно и то же! Как ни верти и ни финти, а пособие есть пособие! И неужто тебе в самом деле не совестно обращаться с этим к общине? Счастье еще, что твои родители не дожили до этого. Они бы сквозь землю провалились от стыда.
Многих Йенсен доводит до того, что они сами отказываются от своих недостойных притязаний. Но попадаются и скандалисты, упрямцы, на зубок затвердившие законы и знающие их, пожалуй, лучше чиновников. Порой они пишут в округ и жалуются на то, что им отказано в пособии.
Но Йенс Йенсен знает, как заткнуть им рот: он предлагает им работу. Ведь не станут же они увиливать от работы? Или, может быть, они потому не хотят ничего делать, что им сподручнее вымогать пособие?
— Пожалуйста! Вот вам работа: заготовляйте щебень. На морском берегу нет недостатка в камне!
Это хоть кого заставит понять, что, пожалуй, нет смысла стучаться в двери комитета по распределению пособий.
Андерс с болота — упрямейший из упрямых. От него трудно отделаться. Он не только назойлив, но и, должно быть, немного не в своем уме.
Ему тоже предложили заготавливать щебень. И некоторое время он сидел на берегу, дробил булыжник и старался набить. кубический метр щебня в день. Но это у него никак не получалось. И вот он пришел, сдал свой инструмент и заявил, что эта работа ему не по вкусу.
Очень просто: он отлынивает. Но община не собирается поддерживать такого молодчика. Что ж, если этот барин не желает работать, так и не надо. Но пусть по» — мнит, что есть такое учреждение, которое называется «работный дом»!
Домашнее хозяйство у Йенса йенеена ведет дочка. У нее все так и горит в руках.
Они редко разговаривают друг с другом. Это тихая семья. По вечерам Йенс Йенсен сидит за столом с трубкой во рту и приводит в порядок бухгалтерские книги или пишет протоколы. А Карен ложится спать рано или сидит тут же молча. Если новый жилец искал в здешних краях уединения и покоя, то в доме Йенра Йенсена он бесспорно обрел его: шума и ссор здесь почти не бывает.
При жизни жены Йенсена дело обстояло иначе. Тогда здесь не было тишины и спокойствия. От ссор и брани шум стоял на всю округу.
Но жена, по божьей воле, померла. Это было лучшее, что она могла придумать. Йенс Йенсен неважно обращался со своей женой.
Жена колодезника могла бы порассказать немало удивительных и жутких вещей о супружеской жизни Йенсенов. Она ведь жила с ними дверь в дверь, и вся их жизнь протекала у нее на глазах.
Если Йенс Йенсен теперь так молчалив и серьезен, то отчасти это объясняется тем, что у него не совсем чиста совесть.