Пропавший линкор
Шрифт:
Слова такого не было, но сама радиоактивность существовала.
На извилистых дорожках сада появился Кизн, спешащий к ней. Г’жхил бросилась ему навстречу. Он сжал ее в объятиях и поцеловал, причем вовсе не в лоб.
— Милая, сейчас меняется вся наша жизнь… — начал он.
— Я знаю. Ди-ур рассказал мне все, — ответила Г’жхил.
— Ты должна немедленно отправиться со мной. Мы выскользнем из города и присоединимся к твоему отцу…
Его прервал стук в калитку с задней стороны сада, треск ломающегося дерева. Через сломанную дверь ворвались
При их появлении Г’жхил схватила зеленый камешек и спрятала его под каменной плиткой дорожки.
Люди с факелами и обнаженными лучами бросились к ним. Кизн отодвинул Г’жхил себе за спину и ринулся к незваным гостям. У него был с собой охотничий лук и стрелы, но Г’жхил видела, что он даже не попытался натянуть его.
— Ну, и что все это значит? — резким, как острие ножа, и таким же твердым голосом спросил Кизн у командира нападавших.
Тот отступил на шаг и поднял факел повыше, чтобы видеть, с кем разговаривает.
— По приказу Кутху мы ищем жреца-изменника, — ответил он.
— С каких это пор Кутху отдает подобные приказы? — спросил Кизн. — Разве он вправе решать, какой жрец является отступником?
Командир пробормотал в ответ что-то неразборчивое.
— У нас есть законы, охраняющие жизнь и собственность наших граждан, — продолжал Кизн. — Что же касается жрецов, то лишь совет может определять степень их вины.
— Я знаю это, — ответил командир. — Но у меня приказ привести его на совет, чтобы ему могли предъявить обвинения.
Командир дал явно разумный ответ, к тому же дающий ему право продолжать поиски.
— Кто выдвинул обвинение против этого жреца? — продолжал Кизн. — И кто этот жрец?
— Жрица зовут Ди-ур. А обвинения выдвинул господин Кутху.
— Ди-ур?! Я хорошо знаю его! Святой человек, помогающий людям.
— Я только исполняю приказ, — повторил командир. — Владыка Кутху лично велел мне привести этого жреца на совет. Я — капитан его охраны.
— Капитан охраны! — взорвался Кизн. — Какое превосходное прикрытие для грабителей и убийц, которые прячутся за вашей спиной! Я лично буду защищать Ди-ура перед советом и также стану просить провести расследование по вопросу ложных обвинений Кутху. А пока что у вас нет законных оснований врываться в этот сад. Я хочу, чтобы вы немедленно ушли отсюда. Вы меня поняли?
Кизн шагнул к капитану, который поспешно отступил. Он не хотел спорить с молодым дворянином, который мог доставить ему неприятности в управляющем совете. Но у него были приказы Кутху. А он слишком хорошо знал характер Кутху, чтобы рискнуть не повиноваться ему. К счастью, через сломанную калитку вбежал один из его людей и закричал, что жреца заметили на одной из улиц. Это дало капитану нужное оправдание, и, по его команде, все отступили.
— Что он хотел от Ди-ура? — спросил Кизн у Г’жхил.
Приподняв плитку, она достала зеленый камешек. Теперь он был прохладным на ошупь, но Г’жхил по-прежнему чувствовала покалывание в пальцах. Она передала
— Что это? Откуда он у тебя?
— Мне дал его Ди-ур. Он сказал, чтобы я всегда хранила его при себе и когда-нибудь передала своему старшему сыну.
— Долгосрочные планы у твоего жреца. Твоему старшему сыну! Да мы даже не знаем, будем ли завтра живы.
— Будем надеяться на это. Точнее никто не сможет сказать.
Они прошли в дом. Г’жхил сняла со стены охотничий лук и стрелы. Слуги все еще собирали дорогую утварь. Смешанные эмоции бурлили в Пжхил. Она покидала единственный дом, который когда-либо знала, и уходила в новую жизнь, и впереди, быть может, ее ждет смерть. Когда начнется землетрясение, этот старый дом превратится в кучу щебня.
И был еще странный разговор с Ди-уром о будущем через тысячу лет, которое зависело от нынешней ночи, и еще более странное замечание о природе пространства-времени. Что ей до этой природы? Она просто хотела выйти замуж на Кизна, создать семью и быть счастливой. Что же касается молодой женщины с рыжими волосами, которую она мельком увидела во сне, то у нее не было объяснения для этого видения.
Гжхил и Кизн украдкой вышли через боковую дверь, точно дети, бегущие ночью от странной опасности, которой они не понимали. В самом ночном воздухе чувствовалась какая-то угроза. Мир был полон далеких, приглушенных звуков и, казалось, дрожал от напряженности. На улицах было много людей, собиравшихся группами. Беглецы ощутили подземные точки и почувствовали опасность. В воздухе витали слухи о катаклизме. Большинство людей, цеплявшихся за свой образ жизни, пытались игнорировать эти слухи, наивно говоря друг другу, что с ними ничего не произойдет. Если землетрясение и в самом деле случиться, то эпицентр его будет далеко, и городские здания получат лишь незначительные повреждения. На улице безопаснее, говорили они друг другу, и каждый лелеял в себе ложные надежды.
На конюшнях Кизн и Гжхил нашли лишь несколько встревоженных, взмыленных лошадей. Слуги жениха и отца Г’жхил увели большинство животных в горы, пытаясь найти безопасное место в пустыне. Оставшиеся в стойлах лошади чуяли надвигающуюся гибель. Даже Кизну, с детства умевшему обращаться с лошадьми, стоило больших трудов оседлать своего скакуна, а Г’жхил и вовсе не смогла этого сделать, так как ее кобыла совсем обезумела. Но Кизн, наконец, оседлал и её.
— Из города поведем их на поводу, — сказал он.
Они вышли из конюшен через черный ход в большой переулок, где телеги с зерном и сеном вырисовывались в темноте, как странные заблудившиеся чудовища, обосновавшиеся здесь на ночь. В этой части города было много лошадей, повсюду витал их запах. По дороге они разговаривали со своими скакунами, пытаясь их успокоить. На перекрестке путь им перегородили люди с факелами. Они шли строем, ведя с собой пленника со связанными за спиной руками.
— Это Ди-ур! — шепнула Г’жхил. — Они схватили его!