Прописи войны. События, которые становятся судьбой
Шрифт:
Когда мы гуляли втроем, я чувствовал, что являюсь членом настоящей семьи, а Надя – как будто моя дочь. От этих мыслей сразу становилось грустно – у нас-то с Аней детей не было.
Когда мы виделись только вдвоем, я едва держал себя в руках… Перед очередной встречей я полушутя написал ей: «Надень сегодня платье с вырезом поглубже». У меня было два варианта: либо она назло мне наденет закрытую водолазку, либо… Она пришла в бирюзовом коротком платье с волнующим вырезом.
В небольшом и пустом ресторанчике мы зашли помыть руки. Я оказался за ее спиной… Положил руки на талию, глядя в
Мы снова встретились за столиком. Я согревался чаем, хотя меня и без него бросило в пот.
– Не знаю, как ты сдерживаешься, – бросила она.
На это нечем было ответить.
Радость первых впечатлений, первого общения, узнавания проходила. Появлялась боль…
Боль от сложившейся ситуации, нехорошей со всех сторон. И я стал причиной этому.
– Когда ты меня провожаешь, я не хочу, чтобы ты уходил, – тихо произнесла Мила. – Я хочу, чтобы ты остался.
«Ты хотел? Ты получил! Доволен? Ловелас хренов», – думал я про себя.
– Я бы тоже хотел остаться… – неопределенно ответил я.
– Но я так не могу. Пока у тебя кольцо на пальце, пока ты женат, пока она ждет тебя дома.
– Я понимаю. И я тебе за это благодарен. Ведь сдерживаюсь не только я, но и ты.
– Да…
– Я никогда не был в подобных ситуациях…
– Мне недавно приснился сон. Там был ты, я, Надюшка. Еще там был мальчик. Наш сын.
От этого мне стало еще более паршиво на душе. «Какой же ты придурок», – думал я про себя. Теперь тебе решать эти проблемы. Но как быть, сердцу ведь не прикажешь. Кто виноват, что все так получилось? Я, Мила, Аня или злодейка-судьба, бросившая кости, которые выпали именно таким образом?
Когда я вернулся домой, Аня уже спала. Я отряхнулся от снега, тихо снял ботинки и куртку. Беззвучно прилег рядом с женой. Смотрел в потолок, пытаясь разобраться в себе. Неожиданно в темноте раздался голос:
– Я вот думаю, а что будет, если ты уйдешь к ней? Что будет со мной? Как я буду жить одна без тебя?
Еще одна фраза, на которую мне нечем ответить. Два сложных вопроса, на которых не было хороших ответов.
Я просто повернулся к Ане и обнял ее. В тишине я прислушивался, не плачет ли. Нет. Спокойная, безразличная, уже сто раз прокрутившая у себя в голове эти мысли.
«Ну и кого из них ты сделал счастливой? – думал я. – Ладно… А сам ты стал более счастливым? Нет, ни на сколько».
8
Дома, на Донбассе, ситуация накалялась. Родители рассказывали, что украинские войска снова начали активно стрелять артиллерией, наши, до этого сдерживаемые приказом не вестись на провокации, отвечали, пытаясь подавить огневые точки противника.
Еще страшней были теракты. Диверсанты, засланные и завербованные Киевом, взрывали автомобили с местными политиками и командирами, подкладывали бомбы для уничтожения инфраструктуры.
Я переживал за родителей. Все шло к большой войне.
Теперь Украина хотела все это повторить. Эксперты говорили о том, что украинская группа войск выстраивается в наступательном порядке, готовит удар. Крохотные непризнанные республики, одинокие Луганск и Донецк, были обречены. Огромная группировка войск сотрет их с лица земли. А Россия… что же Россия, на которую все возлагали надежды… Неужели останется в стороне?
Я не знал, что делать, каждый день связывался со своими и спрашивал, как они там? Мои любовные переживания отступили на второй план. Не хотелось думать ни об Ане, ни о Миле. О войне думать тоже не хотелось. Я хотел просто спокойно жить, радоваться жизни, не думать о судьбах мира, общаться, любить… А на душе все гаже и гаже…
Но Россия не промолчала. В ответ на запрос республик, они были признаны. И это была радость, это был праздник. Но после праздника наступили тяжелые военные будни. Президент Владимир Путин объявил о начале специальной военной операции по защите Донбасса.
Утром 24 февраля все началось. Миллионы людей, открыв в этот день новостную ленту, не поверили своим глазам. Войска России уже были в Черниговской, Киевской, Харьковской, Сумской областях, поступали данные о русском десанте в Одессе. Не говоря уже о ДНР и ЛНР.
Из республик начали эвакуировать женщин, детей и стариков. А всех мужчин мобилизовали, отправляя на фронт.
Украинские войска терпели поражение, они не ожидали такого развития событий. Хотелось злорадствовать: «Врали все эти восемь лет, что воюете против России, так повоюйте теперь!» Но не получалось… Загребать жар чужими руками я не умел. И все же из меня полезло столько злобы, ненависти, что я перестал читать новости.
Я прекрасно помнил фразу: «Самые жестокие люди обычно самые трусливые».
«Не будь жестоким и трусливым, не радуйся тому, что сейчас где-то гибнут люди. Есть подонки, туда им и дорога, но есть и обычные люди, которые не знают, что теперь делать. Как и мы тогда, в четырнадцатом году», – говорил я себе.
Как-то с Аней ехали в автобусе. Людей было мало. У водителя включено радио, новости об актуальных на данный момент событиях. Рассказывают о беженцах из Украины в Европе и попытках их всех приютить и обогреть.
Ведущий рассказывает о Молдавии, которая собрала свободные средства и радушно приняла украинцев, а также о жителях страны, возмущенных поведением некоторых прибывших, которые требуют, чтобы с ними не общались на русском языке, а только на том, «который они понимают». Затем звучит упоминание Польши, где тоже принимают соседей, хотя еще недавно беженцев из Сирии не пускали на порог и даже стреляли в них.