Пророчество
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что нужно связаться со всеми студентами Лондонского университета, которые учились в нем в течение тех же трех лет, что и я?
– Да. Это вполне возможно.
– Потребуется время, – тихо произнесла она. – И что я скажу им? Привет; просто хочу узнать, ты еще жив?
Оливер замолчал, погрузившись в раздумья.
– У тебя есть знакомый священник? – спросил он наконец.
– Нет. Больше нет.
Он мрачно посмотрел ей в глаза.
– Думаю, нам понадобится священник.
Они занимались любовью, потому что им нужно было забыться. Но после этого Фрэнни лежала в кровати Оливера
Рядом с ней глубоко дышал Оливер. Физическая сила и привилегии, данные ему от рождения, все же не избавили его от страхов. Он боится совпадений.
Двадцать шесть.
Она очнулась в холодном поту. Непонятные знаки на стене. И число двадцать шесть в центре концентрических кругов. Трагедия с Тристрамом выбила ее из колеи, и из-за этого Фрэнни все еще не спросила Оливера о том, что увидела в его собственной библиотеке. Сейчас она уже не могла ждать.
Оливер зашевелился; кровать скрипнула, когда он встал, и Фрэнни услышала, как он накинул что-то на себя и тихонько прошел через комнату. Дверь открылась, едва щелкнув, и с таким же щелчком закрылась. Фрэнни зажгла ночник со своей стороны кровати и села. Зашумела вода в туалете, и Оливер вернулся в комнату.
– Привет, – сказал он.
Она улыбнулась ему усталой, напряженной улыбкой, и слова полились потоком.
– У тебя в библиотеке на стене висят таблицы с математическими вычислениями. Что это такое?
Оливер в своем пестром халате, сгорбившись, присел на край постели.
– Нумерология, – просто ответил он.
– Что это значит?
Он зевнул.
– Часть ее – это теория о том, что числа могут дать ключ к пониманию, как я полагаю, скрытых от нас тайн Вселенной.
– Какого рода числа? – Ей необходимо было понять.
– Все числа имеют какое-то значение.
– Как их определяют?
Он по-прежнему сидел на краешке кровати.
– Это сочетание метафизики и религии. Числа даны в Библии. Ими очень интересовались Аристотель и Пифагор. Это все имеет твердую логическую основу. Числа вносят упорядоченность в кажущуюся хаотичность Вселенной.
– А как ты определил числа?
– Ты знаешь, что такое палимпсест?
Фрэнни потянулась к стакану с водой, стоящему возле кровати.
– Да… это часто бывает на старых рукописях монахов. Когда один текст стерли и сверху написали новый, отпечаток старого все равно можно разобрать, если вглядеться повнимательнее или смотреть под определенным углом.
Оливер кивнул.
– Числа есть во всем, если вглядеться повнимательнее. В атомах и молекулах всего, что мы видим и ощущаем. В Библии есть сотни кодов и посланий. В наших именах и датах рождения.
– Почему ты заинтересовался этим?
Он откинулся на изголовье кровати.
– Часть математической науки занимается тем, что такое порядок, закономерности, пытается разглядеть какой-то смысл в хаосе. – Он задумался. – Вселенная хаотична, но Солнечная система строго упорядочена. На Земле есть жизнь только потому, что наша планета
Она смотрела на него и думала, куда все это ведет. В его глазах была такая безнадежность, словно он заглянул в пасть ада и теперь не в силах отогнать стоящую перед глазами картину. Казалось, он говорил сам с собой, почти бредил, как будто таким образом он рассчитывал наткнуться на ответ. Его замешательство пугало Фрэнни; она надеялась найти в нем силу. Во тьме, начинавшейся за отдернутыми занавесками, часы пробили два раза.
– Когда умерла Сара, я очень долго просто не мог поверить в это, а когда наконец поверил, сам захотел умереть. Я так любил ее, я не верил, что уже никогда… – Он замолчал, и Фрэнни глотнула воды из стакана. – Меня удерживал только Эдвард. Я должен был жить для него, поэтому я всю неделю закапывался в работу, а на выходные составил себе план работы здесь, чтобы хоть чем-то отвлечься. В банке я занимался проблемой связанных совпадений, и мне пришла в голову мысль просмотреть архивы нашей семьи и выяснить, не было ли в ее истории каких-либо подобных совпадений.
– Ты имеешь в виду наследственность?
– Нет, не обязательно.
– И ты обнаружил что-нибудь?
– Только одно очень странное совпадение. Оно касается числа.
– Какого числа?
– Двадцать шесть, – ответил он.
Вода выплеснулась из стакана Фрэнни и потекла между пальцами.
Он внимательно смотрел на нее, заметив, что она потеряла самообладание.
– Это довольно интересное число в нумерологии. «Два» имеет множество дьявольских значений. То же самое «шесть». Комбинация двух этих цифр образует двадцать шесть, то есть удвоенное тринадцать. Тринадцать тоже число, образованное двойкой и шестеркой. Два раза по одному – это два. Два раза по три – это шесть.
– Эй, вернись на землю, – заметила Фрэнни.
Он откинул волосы со лба и провел рукой по лицу, будто желая убедиться, что с ним все в порядке.
– Я нахожусь в таком состоянии половину всего времени; воспоминания наслаиваются и наслаиваются. Что-то вроде палимпсеста.
– И все же, почему двадцать шесть? – допытывалась Фрэнни. – Есть ли какая-то причина, побудившая тебя выбрать именно это число?
– Как раз это я и пытаюсь выяснить. Я обнаружил одну довольно любопытную связь, хотя это ничего и не значит. Я говорил тебе, что второй маркиз занимался нумерологией?
– Тот самый злодей?
– Да. Я узнал, что он почему-то был ярым приверженцем этого числа, двадцать шесть было что-то вроде его подписи, его метки. Хотя в конце концов ему с ним не очень повезло. Его казнили, убили – как хочешь – именно 26 марта 1652 года.
Фрэнни слабо улыбнулась.
– Двадцать шесть что-нибудь означает для тебя? – спросил он.
– Да… может быть. Фиби Хокинс предупреждала меня остерегаться этого числа перед тем, как сама попала в аварию. Но я не смогла ничего толком добиться от нее, когда навещала ее потом в больнице. Она выглядела совсем разбитой. Мне нужно снова повидаться с ней.